Хроника для Акаши: Закат... (Часть первая: Фиирация) (СИ)

Она закрыла глаза и уснула глубоким сном, в котором рассказывала свою историю…. «Это было давно, еще в далеком 1997-м году, тогда в Таиланде был шум и гам, экономика страны ушла в минус и тогда же моей матери был отдан приказ отправиться в Бангкок и разузнать о новом правительстве, о бывшем генерале и заместителе премьер-министре, что недавно возглавил страну. Моя мать — Сапфир, тогда ей было всего тридцать четыре года, она так и не женилась, да что там, она даже никогда за ручку с мальчиками-то не ходила, но тогда… Тогда она влюбилась в неприглядного таиландца. Это произошло на небольшом дипломатическом бале. Моя мать следила за премьер-министром, а мой будущий отец разносил бокалы вина. Если бы он не подошел к премьеру, то меня, наверное, и не было бы. У них завязался роман, но он продлился недолго, вскоре после того, как премьер „сам“ ушел со своего поста, мою мать отозвали обратно в Британию. Она любила моего отца, но свою страну…. Она обожествляла. И, разорвав все связи с моим отцом, она вернулась. И уже там она узнала, что беременна мною. Ее отправили в бессрочный отпуск, на пенсию, называйте, как хотите. Моя мать дала мне фамилию моего отца „Ранпонгмыанг“, сложная и нелегко выговариваемая для европейцев фамилия. Мама всю жизнь меня учила двум вещам. Первое — это быть патриотом той страны, в которой ты живешь, и второе — это никогда, ни при каких обстоятельствах не забывать своих корней, даже если твоя страна заставит тебя убивать свои корни. Она учила меня как английскому, так и таиландскому, скажу, что сложно было учить сразу оба языка и у меня нередко слипались слова, получалось что-то вроде англо-таиландского. Но все же училась я хорошо, насколько это можно было при домашнем обучении. Мать лично учила меня всем наукам, часто приглашала наемных учителей, но они ненадолго задерживались в нашем доме — максимум на три месяца. Когда мне исполнилось четырнадцать, мать отправила меня в особое место. Там учились только девочки, но это не было похоже на обычную школу. Нет. Это было похоже на тренировочный лагерь. Нас разбили на группы, на группы по языкам. Я попала в азиатскую группу. Мама постаралась. А вот остальные попали, кто в славянский, кто в арабский классы, и так далее…. Из нас готовили шпионов. Два года нас только и учили, что говорить на новых языках. Два года без родного английского… Только ночью, про себя и во сне я пыталась не забыть свою речь. Нас учили стрелять, мы много бегали и урок, что казался странным не только мне, но и многим другим, он был сложнейшим из всех… Урок макияжа. Да-да, нас учили выглядеть, пахнуть, даже говорить так, чтобы нас хотели. Это было странно, иногда противно, но куда полезнее, чем физика и математика, которые мы учили не так усердно, как остальное. Но все же мы знали эти предметы, наверное, даже лучше многих профильных школ. За все время, что тут провела, я так и не смогла завести себе друзей. Я была каким-то отщепенцем, ведь другие, в отличии от меня, смогли обзавестись друзьями. Эх, обидно. Через год, когда мне уже было семнадцать, в один из холодных декабрьских дней нас подняли с кроватей, это произошло глубокой ночью. И выглядело, как похищение. Нас запихнули в большие машины и мы поехали. Кто-то кричал, молил о пощаде, кто-то начинал обвинять других в произошедшем, а кто-то просто сидел и ждал, я была в их числе. Нас везли долго — часа два, не меньше, за это время все уже более-менее успокоились, и вот нас вывели к большому, старому зданию где-то в центре леса… страшное место, скажу я вам. Нам сказали, чтобы мы зашли и расселись, так мы и сделали, мы попали в место, напоминающее кинотеатр, множество стульев и один большой экран. Тогда нам, всем молодым девушкам, показали это видео, что изменило наше представление об этом мире. После нас спросили, как мы к этому относимся, большая часть сказала, что это ужасно, что так нельзя… Глупышки, их смерть была быстрой. А вот я согласилась, приняла правду и стала жить по законам этого мира. Но тех, кто остался, проверили еще раз на детекторе лжи, правда ли мы будем молчать о тех знаниях, что получили, станем ли мы работать на наше правительство, зная правду. Этот тест прошли все без исключения. Еще год нас учили в нашей школе, она существенно поредела, стало неимоверно тихо и спокойно. И вот, закончив обучение, нам давали выбор, какую гражданскую профессию мы хотели бы получить. Я выбрала журналистику. Это всегда меня удивляло и интересовало. И вот еще четыре года моей прекрасной жизни прошли в университете журналистики, там я так же не смогла найти друзей, наверное, я просто создана быть одинокой. Но мне и так было хорошо… Наверное. По окончанию учебы я стала работать в небольшой конторе, скажем, так — это не то, чего я хотела, и вскоре, где-то через месяц за мной приехали. Как оказалось, они все время следили за мной. Это была проверка, ведь металл не может все время говорить правду, так из трехсот молодых девушек, что четыре года назад узнали правду об этом мире, в живых и верных своему государству осталось всего девять. Всего 3%, а 97% погибли — просто и легко. И вот мне двадцать два года, я молода и амбициозна, я готова на все ради этой страны. Еще год упорных тренировок и вот оно — мое первое задание в качестве шпиона, меня отправляют в… Таиланд. Как когда-то мою мать следить за их премьером. Около года я только и занималась тем, что следила за этим часто улыбающимся идиотом, толстым и наглым! Но не суть. В конце концов, меня поймали… Я собрала достаточно информации и компромата, но не успела выехать из страны. Обидно. Они даже накормить меня толком не могли, только били и требовали все им рассказать. Около пяти месяцев тому назад я смогла выбраться, это было удивительное, наверное, божественное вмешательство, но я не уверена. Этот Таиландский надзиратель, похоже, очень сильно хотел женской ласки, но он был настолько уродлив, что ему можно было только посочувствовать. Однажды он просто отпер замок и полез на меня… Земля будет ему пухом. Вернувшись в Британию, я узнала, что на мне уже поставили крест, решили, что я умерла, как и остальные восемь девушек. Я оказалась самой сильной из всех. Выполнила задание, данное мне моим правительством, и выжила! Они пожали мне руку и сказали, что я хорошо справилась. „Так держать!“ — говорили они. Было… Так противно! Они отправили меня домой отдохнуть до следующего задания. И я вернулась домой, а там меня ждала картина Вангога, нет, не настоящая подделка, но все же выглядело красиво. Картина была чуть-чуть наклонена вправо, я была и остаюсь редкостным перфекционистом, поэтому повернула ее в состояние девяноста градусов, а дальше… Только оглушающий взрыв и больница. Три месяца своей жизни я провела в больнице, в том числе и свой день рождения. Все мое тело было в бинтах, но я была жива, удивительно, не правда ли? Три месяца неподвижной жизни, три месяца у меня зудела нога и я не могла ее почесать, три месяца мук и страданий. Но за это время я смогла все обдумать: свою мать, что бросила отца ради людей, которых она и в глаза никогда не видела, подумать о том, что она отдала меня в то ученое заведение, подумать о моих одноклассницах, об их смерти, и подумать о своем смысле жизни. Я пришла к парадоксальным выводам. Мать любила отца, об этом говорит моя фамилия — Ранпонгмыанг, но в тех, кого она не знала, она видела смысл своей жизни. Одноклассницы, которых я не знала. Их матери знали, что может произойти такое с их дочерьми? Думаю, да, но знают ли? Ведь я со своей матерью уже давно не общаюсь и тем, наверное, лучше, хотя ее номер до сих пор записан у меня в телефоне. Я точно поняла, что иного выбора, как пойти работать на это правительство, у меня просто не было. И последнее — я тоже… Как и моя мать нашла смысл жизни в работе на тех, кого не знаю. Лежа, не двигаясь, я поняла, что нужна им, и что это прекрасное чувство, когда ты работаешь, когда ты живешь, можно получить, лишь имея цель. А смерть двести девяносто девяти девушек — это малая доля той великой жертвы, что нужно принести ради процветания этой страны… Слава Белфастскому королевству!»