Хроника для Акаши: Закат... (Часть первая: Фиирация) (СИ)

— «И как Сахара мог выбрать себе такую, как Ребекка? Сколько помню Сахару, он всегда был тихоней, никогда не лез в чужие дела, никогда никому не помогал и ему никто не помогал. Всего пытался добиться собственными силами, пытаясь по возможности не принимать чужой помощи. В детстве ни с кем, кроме меня, и не общался. Идеалист, мечтатель и даже в каком-то смысле философ. Лучший механик из всех, кого я когда-либо встречал, инженер и декоратор. А что Ребекка? Весёлая, энергичная девушка, особо не задумывается о будущем и принимает решения, не взирая на последствия. Характер, как у ребенка. Особых взглядов на жизнь нет. Ребекка живет в свое удовольствие и плевать она хотела на мнение окружающих. Может, это как в физике? Минус притягивается к плюсу и наоборот? Хотя… Какое мне дело до их отношений? Если Сахара счастлив, то я не против, я за!»

Когда же Ребекка натанцевалась, Арантин поймал ее взгляд и поманил ее рукой.

— О! Привет, а где Луиза? Или она устала после игорного дома Нейтрала?!

— Все прошло отлично. Но ты не забыла?

— О чем?

— Ну, как же?! — Арантин достал из пиджака билет на самолет. — Сегодня ты летишь обратно к Сахаре!

— Ну, блин! Ты бяка! Сахара весь в работе, ему не до меня… А у тебя тут весело!

— Прости, но даже если бы этого захотел я, ты бы все равно вернулась к Сахаре. Кстати, когда приедешь к нему, передай ему это. — Арантин протянул вместе с билетом небольшой конвертик с печатью в виде своеобразной звезды, что была нарисована на флагах корабля. — Тут указания. Мне нужно, чтобы Сахара как можно быстрее заканчивал постройку «Фиерии». Мне нужен опытный образец! И чем быстрее, тем лучше…

— Э-эх… похоже, ты мне не разрешишь остаться. Ладно, когда там вылет-то?

— Вылет в 1:00, не опаздывай.

— То есть у меня осталось только два часа?! Ты что, издеваешься?! Где ты был раньше!!! — прокричала она Арантину и стрелой убежала к себе собираться обратно к Сахаре. Арантин же пошел к себе в каюту. Ему хотелось спать.

7 марта, 1:00.

Виктория находилась у Радвилы, друга Лаймониса, в надежде, что ей удастся его разговорить и тем самым разузнать о Лаймонисе. Радвила же был занят своей картиной. Поэтому Виктория решила начать разговор издалека.

— Хмм… О чем эта картина? — спросила она.

— А ты что тут видишь? — спросил Радвила, ему было интересно мнение других.

— Я? — Виктория внимательно рассмотрела картину. «Какие-то башни? Здания? Дороги? А эти маленькие точки напоминают людей». — Это город? — предположила она.

— Да! Хотя, точнее будет сказать, это множество городов. — Радвила стал водить по картине, рассказывая о ней. — Смотри: здесь описывается мой родной город. Я же сам из Литвы. На него наложена Рига, а здесь Таллин, правее Хельсинки, кстати, это здание, символизирующее город, рядом с кучей древесины — это я так падение нашего корабля завуалировал. Левее Стокгольм, это связано с их географическими положениями. Копенгаген и Берлин нарисованы вместе, красивые города, но как по мне, слишком «правильные», что ли? Ни Париж, ни Лондон обрисовать мне не удалось… Слишком быстро мы их покидали… Ну, а сейчас я пишу Берн, город мне чем-то напомнил тот же Берлин и Копенгаген, хоть они и кардинально различаются.

— А где же Амстердам и Брюссель? — поинтересовалась Виктория.

— Так как Норден и Заидена покинули Фиирацию, я стер зарисовки этих городов… К тому же, этого попросил Арантин. Эх… С ним сложно спорить. — добавил Радвила.

— Понятно… Кстати, расскажи мне побольше о Риге. Кажется, оттуда родом наш тихоня Лаймонис?

— О, да! Лаймонис оттуда… Хмм… Ну, что я могу рассказать о Лаймонисе? Он тихий, прям как ты и сказала, программист, ну, и мы с ним хорошие друзья. Ну, а так… Больше ничего интересного…

Виктория чувствовала, что Радвила ей чего-то не договаривает:

— «Не может быть, что у Лаймониса все так просто. Хотя, может, именно из-за этого, как говорил Арантин, он не хотел брать Лаймониса на корабль? Нужно будет поговорить с Арантином…» — решила она. — «А пока… Может, Радвила расскажет мне о себе?»

— Что? Рассказать о себе? Ну… О чем ты хотела бы узнать? — спросил он, почесав свою щетину и продолжив писать картину.

— Как ты попал на корабль? — спросила она.