Хроника гениального сыщика

Художник с раздражением отвел дуло:

– Заставляет меня с маниакальным упрямством рисовать только эти сюжеты. А я же закончил Строгановку! С красным дипломом. Мнил себя вторым Глазуновым.

– Так рисуйте другое. Для себя. Для души, – посоветовал я.

– Не могу! Меня будто заклинило. Зарплата-то у меня с пятью, иногда даже с шестью нулями.

– Мы в курсе… – Рябов отдал продавцу «Узи», попеняв на излишнюю жесткость курка. – Я о зарплате.

– А может, меня заговорили. Есть подозрение, что Галина Алексеевна и Елена, не помню отчество, ведьмы. Причем ведьмы черные. Выполняют деликатные поручения Аркадия Владимировича.

– Это шутка? – оскалился Рябов.

– Пойду я, – громово высморкнулся в клетчатый платок Заруб. – Надо рисовать очередную блондинистую кобылу. У меня же семь своих детей и девять внебрачных.

Товарищ Магомедов на заплетающихся конечностях побрел, обернулся:

– На корпоратив он вас пригасил?

– Придем и без приглашения, – выпятил я подбородок.

– Не выдавайте меня. Я сам признался.

– Могила… – добродушно осклабился Рябов.

Прошли мост. Спустились к громадине ТД «Европейский».

– Сейчас скачаем в «Ютубе» выступления «Вертикали». Вертикальный же шкаф, скажу откровенно, меня напряг.

– Двойная игра… – прошептал я.

5.

Дома мы с Рябовым по очередности приняли пенную ванну с лепестками лотоса. Просушили волосы китайским феном. Выпили по чашечке крепчайшего зеленого чая. И сразу же приникли к могучим сетям интернета.

Честно говоря, ролики ансамбля «Вертикаль» оказались, как говаривал Зощенко, маловысокохудожественными. Солисты, широко разевая ротовые пазухи, контрастно освещенные софитами, пели:

Вертикаль – ты отец нам и мать.
Вертикаль – ты дала нам на хлеб и на соль.
Вертикаль – славу тебе будем петь
Мно-о-о-ого лет!

– Тошнотворное зрелище… – поморщился сыщик. – И надо же так с потрохами продаться?!

– А мне голос Галины Алексеевны пришелся по душе, – возразил я. – Славный такой мальчишеский дисконт. А вот Елена явно дала петуха. Не попала ни в одну ноту. И я не въехал, поет ли сам дворянин Салямский или же только пасть разевает?

– Загадка…

Больше всего поразил ролик с солирующей Зоей Шнырь. Худющая, в черном платье до пят, она задорно пела:

– Эх, Зоя! Кому давала стоя?

– Начальнику конвоя…

За пачечку «Прибоя».

– Теперь я, кажется, понимаю, почему Зоя уволена, – смутился я. – Она же поет вне концепции.

– Напротив, – сощурился Рябов, – строго в русле концепции. Пачка «Прибоя» – это та же зарплата. Кстати, прибой рифмуется с офисным живописным корабликом в бурном море.

– Давайте-ка укладываться спать, – зевнул я. – Утро вечера мудренее.

Поутру нас разбудил телефонный звонок. На проводе Заруб Махмутович.

– Откачал я говно-то! – кричал он в трубку. – Я о своей деревенской уборной. В Перловке.

– Зачем вы нам это докладываете? – сонным голосом прошептал я.

– Так ведь нашел я треклятую ручку. Тщательно протер ее нашатырным спиртом.

– Аммиаком? – не мог я ни уточнить как доктор.

– Именно! Стала лучше, чем прежде. И пишет.

– Повинитесь перед Салямским? – выгнул бровь Рябов.

– Вы чего?! Он же меня сразу под зад коленом. Помогите выкрутиться. У вас же мозги аналитические.

– Лады, – потянулся сыскарь. – Как там ваша очередная белая кобыла или кораблик в бурном море?

– Не могу их писать. Как достал ручку в говне, будто заклинило.

– Это что-то фрейдистское, – сощурился я. – Анальный фактор.

– Наверно… Только не у меня, а у Салямского.

– А он-то тут причем? – ухмыльнулся Рябов.

– Галина Алексеевна с Еленой каждый день ему ставят клизмы. Из гречишного меда. Попросил он как-то Зою Шнырь клизму поставить, да она как увидала жопу босса, расхохоталась до колик. Не смогла сдержаться.

– Почему? – выгнул я бровь.

– Говорила, мол, жопа – бабья. Простонародная. Куда там ей до столбовой дворянской.

– Сколько же причин для увольнения Зои, – Рябов потянулся к раскладному саксофону, торчащему из кармана макинтоша на стенном гвозде.

– Диктуйте мне адрес, – продолжал Заруб. – Я вышлю курьером сраную ручку. А вы уж решите, как быть с ней.

Сыскарь достал саксофон, погладил раструб:

– Ручку вы нам тайно передадите при личной встрече. Придите к ресторану «Аллигатор» чуть загодя.

– Заметано… Я вот только не понимаю, какой лично ваш интерес дело копать дальше. Ведь все уже ясно?

– Тайна вертикального шкафа, – тихо произнес Рябов.

– Эх, ребятушки, лучше бы вам сюда не соваться, – вздохнул Заруб. – Это тайна самого Алексея Мюллера!

6.

Операция с передачей ручки прошла успешно. Рябов сказал Салямскому, мол, ее подбросили нам в почтовый ящик.

– Но кто же ее украл? – понюхал находку Аркадий Владимирович. – Странный какой запашок. Будто говном? Вы не находите?

– Скорее аммиаком, – закусил я губу.

– Мазурика мы пока не вычислили… – пробормотал Рябов.

Грянула музыка. Причем в явном антагонизме с буржуйским заведением. Динамик орал на разрыв аорты:

Каховка, Каховка!

Родная винтовка.

За нами – святая земля.

– Обожаю революционные песни! – захлопала в ладошки Елена.

– Мурашки по спине! – подхватила Галина Алексеевна.