Хроника гнусных времен

– Собака, – подтвердил Кирилл. – Это такое млекопитающее, покрытое шерстью и на четырех ногах. Как правило, еще имеет хвост. При появлении чужих подает сигнал голосом, в просторечье – брешет. Никогда не видели?

Настя принялась изо всех сил тереть каминную полку, а Муся сказала с улыбкой:

– Ничего не знаю ни про каких собак. Да у нас и соседей-то никаких нет. Только тот дом, но там то ли никто не живет, то ли очень редко приезжают. Я их никогда не видела. А что?

– А собаки на том участке не видели?

– Нет.

– Вы сегодня приехали к восьми часам? Настя перестала ожесточенно тереть мраморную крышку и уставилась на Кирилла с любопытством.

– А почему ты про все это спрашиваешь?

– Про собаку из-за будки. Почему будка есть, а собаки нет? – Это было вранье. Он точно знал, что собака есть, и хотел понять, не видел ли ее кто-то еще. – А про время потому, что я в семь часов вставал, и входная дверь была открыта. Я думал, что это Муся, а она только к восьми приехала.

Настя вытаращила зеленые глазищи и уже открыла было рот, чтобы объявить, что ни в какие семь часов Кирилл Костромин не вставал, но взглянула на него, и рот послушно захлопнулся.

– Не знаю, – заволновалась Муся, – когда я пришла, все было закрыто. Я дверь отпирала, это я точно помню. Правда, на террасе уже была Нина Павловна, но она с другого крыльца выходила.

– А в саду никого не было?

– Нет. Не было. Я не заметила.

– Настя! – закричал из-за закрытой двери голос Сергея. – Настена!!

– Да! – неожиданно громко завопила в ответ Настя, и Кирилл вздрогнул. – Я здесь!

Она подбежала к двери, распахнула ее и закричала еще громче:

– Сереж, я здесь! Что случилось?

– Спустись!

– Зачем?!

– Черт побери, – сказал Кирилл себе под нос, – как в лесу.

– Надо!

– Наверное, там наши мамы на кухне что-то… – Настя обвела взглядом кабинет и остановилась на Мусе:

– Мусенька, я прошу тебя, подожди меня.

– Я все сама закончу, – сказала Муся, улыбаясь, – иди, что за глупости?

– Я с тобой, – заявил Кирилл и положил альбом в стопку, – ты одна с ними не справишься.

– Справлюсь. Ты лучше в гамаке с книжечкой посиди.

– Я с тобой, – повторил Кирилл с нажимом. – Муся, мы пошли.

Они вышли в коридор, продолжая препираться. Муся смотрела им вслед, потом перевела взгляд на зеркало, висящее над каминной полкой, и улыбка медленно сползла с ее лица.

Нина Павловна и Юлия Витальевна действительно ссорились. Обстановка была предгрозовой, и дело явно подвигалось к шторму.

– Если тебе лень чистить картошку, – говорила Нина Павловна, орудуя длинным плоским ножом, – давай я почищу. Мы не свиньи и нечищеную картошку есть не будем.

– Дело не в том, что мне лень, Нина, – отвечала Юлия Витальевна преувеличенно спокойно, – просто на такую ораву мы будем чистить картошку полдня.

– Ничего, – Нина Павловна с мстительным стуком бросила нож, подхватила противень с пирогами и сунула его в духовку. Когда она выпрямилась, лицо у нее было красным от негодования и жара. – Я быстро управлюсь.

В углу обнаружился Настин отец, который усердно тер что-то на блестящей металлической терке.

– Нина, – сказал он успокаивающе и перестал тереть, – не надо ничего чистить. Юля делает очень вкусную картошку. В плите.

– Плита все равно занята, – объявила тетя Нина, – а ты не вмешивайся. Это наше дело. Трешь свой лимон и три себе.

– Если обязательно чистить, – продолжил Настин отец как ни в чем не бывало, – лучше молодежь попросить. Света с утра скучает, а Сережа опять в книжки уткнулся. Пусть хоть в отпуске…

– Ты за моими детьми не смотри, – огрызнулась тетя Нина, – ты лучше свою дочь контролируй!

– Что ее контролировать! – отчеканила Юлия Витальевна. – Она уже все полы перемыла, какие-то вещи разобрала…

– А ее ухажер опять поцапался с тетей, – перебила Нина Павловна. – Дима, хоть ты ему скажи, что так нельзя себя вести в чужом доме!

– Я больше не буду, – пообещал Кирилл в дверях, и все трое уставились на него с изумлением.

– Тетя Нина, – затараторила Настя, – картошку чистить не нужно, мы ее запечем в масле, и дело с концом. Это же молодая картошка, зачем ее чистить! Мам, мы в кабинете почти все разобрали.

– Опять небось все выбросила, – проворчал Дмитрий Павлович. Он тер на своей терке лимон, мутный сок капал в широкую тарелку так смачно и кисло, что Кирилл сглотнул. – Юль, ты бы посмотрела, что она там наделала. Все на помойку отнесла или только частично?

– Пап, не бухти, – попросила Настя, – я жить, как вы, не могу, меня барахло во всех углах раздражает.

– Ну конечно. Тебя раздражает барахло. Очень богатая – старое барахло выбросить, новое купить.

– Пап, я нашла твою фотографию. Где тебя в пионеры принимают. Ты там толстый такой.

– Я не толстый, – возразил Дмитрий Павлович, – я упитанный.

– Ты у нас всю жизнь упитанный, – согласилась Юлия Витальевна.

– Не всю, – обиделся Дмитрий Павлович, – после армии я был очень стройный.

– Аполлон, – подтвердила тетя Нина, – от девчонок отбою не было.

– Юля, что делать с лимоном?

– Ничего. Оставь. Я засыплю сахаром.