Хроника красного террора ВЧК. Карающий меч революции

Еще большее количество расстрелов приходится на губернские и уездные ЧК, уже со второй половины сентября 1918 г., по примеру ВЧК, ужесточивших меры наказания для преступников из числа чекистов. За последнюю четверть 1918 г. советской периодической печатью фиксируется около 50 случаев применения смертной казни органами ЧК за подобные преступления.

В сентябре 1918 г. был расстрелян член Псковской ГЧК И. Ращевский за присвоение во время обыска 8 тыс. рублей; член Покровской УЧК Б. Зубрилов — за подделку документов; член Пензенской ЧК Мокшанцев — за самочинные обыски; сотрудник Западной областной ЧК Минин — за присвоение вещей во время обыска; сотрудник Юхновской ЧК М. Кудряв — за подлоги, взятки, спекуляцию. В этот же период «за расстрелы без повода и шантаж» Западной областной ЧК был приговорен к высшей мере наказания член РКП(б) Волков[706]. Перечисленные расстрелы были лишь началом чистки чрезвычайных комиссий, которая проводилась параллельно с аналогичными мероприятиями и в других советских учреждениях.

В октябре — декабре 1918 г. к высшей мере наказания были приговорены следующие чекисты: член Петроградской ГЧК, шофер А.И. Николаев — за службу белогвардейцам, следователь той же ПГЧК А.Н. Лачков — за взятки, члены Рязанской ГЧК М. Кадыш-Матош и Д. Горский — за грабежи; член Павловской УЧК Н. Аракчеев-Тарасов — за шантаж; заведующим отделом по борьбе со спекуляцией Пензенской ГЧК П.П. Власов — за взятки; сотрудник Балашовской ЧК С. Семишев — за растрату народных денег; исполняющий обязанности ротного командира воинской части при Ефремовской ЧК П.К. Ефремкин — за хищение вещей во время обыска; члены Княгинской УЧК П. Опарин, Г. Роднацев, В. Ногнев — за самочинные обыски, обложения, истязания, растрату 61 275 рублей; сотрудники Сенгилейской ЧК Гаврилов и Трифонов — за присвоение денег во время обыска; сотрудник Борисоглебской ЧК Курносов — за участие в контрреволюционном выступлении; заведующий контрразведкой Сенненской ЧК Стрижцев — за злоупотребления; член Витебской ЧК Струхнин — за участие в грабежах; Собакин, Климов, Н. Шарапов, сотрудники Курском ГЧК — за пьянство и грабежи; члены Щигоровской УЧК Лобанов, Хомустин, Белец и Швердинский — за пьянство и порочащие коммунистов преступления по должности; два красноармейца из Климовского отряда ЧК Дедюлин и Еремеев — за шантаж и требование контрибуции в 50 тыс. рублей; сотрудники Владимирской ГЧК Сафонов и Горелов — за вымогательство и присвоение вещей; следователь той же ГЧК П. Добродецкий — за преступления по должности и т. д. Все вышеперечисленные факты были опубликованы в советских газетах[707].

Большинство выявленных случаев приходилось на местные уездные ЧК. Наиболее частыми преступлениями, носившие массовый характер, как видно из вышеобозначенного перечня, были пьянство, вымогательство и истязания. В этих условиях говорить о каком-либо качественном беспристрастном расследовании органами ЧК дел подследственных не представляется возможным, что было многим очевидно уже осенью 1918 г.

Помимо чрезвычайных комиссий, определенную работу по выявлению подобных преступлений взяли на себя осенью 1918 г. ревтрибуналы и партийные организации, что было вызвано начавшейся дискуссией о ВЧК. Серьезные разногласия между Витебской ГЧК и местным ревтрибуналом выявились при анализе преступных фактов в деятельности губернской и уездных ЧК. Как выяснилось, в Витебской ГЧК легально служили бывшие охранники; в уездных ЧК имелись факты самосудных расстрелов. Самые злостные нарушения социалистической законности наблюдались в Режицкой и Городской УЧК, где было арестовано руководство чрезвычайных комиссий[708].

Схожие нарушения были выявлены в Царицынской ГЧК. В ее деятельности практиковались незаконные аресты и истязания задержанных, в т. ч. и представителей советской власти. Местным ревтрибуналом были обнаружены случаи присвоения конфискованных денег, золотых и серебряных вещей, к чему были причастны бывшие комиссары ЦГЧК Г.Д. Кириллов и Л.Г. Грачев, приговоренные впоследствии к тюремному заключению[709].

В октябре 1918 г. в результате обнаруженных актов должностных преступлений в Астрахани расформирована местная губчека, часть сотрудников, меньшевики и эсеры, была арестована. 2 ноября 1918 г. образована новая ГЧК, усилившая борьбу с преступлениями по должности. К концу 1918 г. Астраханской губчека расстреляно за различные должностные преступления и бандитизм 98 человек[710].

Подобная ситуация была и в других соседних поволжских губерниях. Осенью 1918 г. был смещен со своей должности председатель Саратовской ГЧК Дейч. Разъезжавший по губернии в наряде мексиканского революционера (сомбреро, патронные ленты и маузеры) он проводил внутреннюю политику в городе и уездах в таком же неуместном карикатурном подражании.