Хроника Маджипуры. Валентайн Понтифик

Конечно, Коронованный мог напиться и глупо вести себя, как и любой другой. Одна из многих вещей, которым научили Хиссуна его потайные исследования по чтению мыслей в Реестре Душ во время работы в Архиве, было то, что ничего сверхчеловеческого не было в людях, носивших корону с лучистой звездой. Так что вполне возможно, что в этот вечер лорд Валентайн, которому, казалось, так сильно не нравилось находиться в Лабиринте, позволил свободно льющемуся вину ослабить это впечатление. А когда настала его очередь говорить, он был попросту невменяем.

Но все-таки Хиссун сомневался, что это вино сбило с толку Коронованного, хотя лорд Валентайн сказал это сам. Он внимательно наблюдал за Коронованным во время произнесения речей, и он совсем не казался пьяным, а только общительным, веселым, расслабленным. И после, когда маленький урунский колдун вывел его из обморока, дотронувшись до него своими щупальцами, Коронованный казался немного потрясенным, каким мог быть любой; упавший в обморок, но тем не менее вполне трезвомыслящим, Никто не мог бы протрезветь так быстро. Нет, думал Хиссун, скорее это было что-то другое, а не опьянение, какая-то магия, глубокое проникновение, которое охватило дух лорда Валентайна именно в это мгновение. И это вселяло страх.

Он поднялся и прошел по извилистому коридору к палатам Коронованного. Когда он приблизился к двери с замысловатым узором, сверкающей золотистыми россыпями звезд и королевской монограммой, она открылась, и вышли Тунигорн и Эрманар, хмурые, с перекошенными лицами. Они кивнули ему, и Тунигорн быстрым движением пальца приказал охранникам у двери впустить его.

Лорд Валентайн сидел за широким столом из редкого, гладко отполированного дерева кровавого цвета. Большие руки Коронованного с крупными суставами лежали поверх стола, словно он поддерживал себя таким образом. Лицо его было бледным, взгляд, казалось, с трудом концентрировался, а плечи были опущены.

— Милорд,— неуверенно начал Хиссун и, запнувшись, замолчал. Он оставался в дверном проеме, чувствуя неловкость, неуместность, обостренное неудобство. Лорд Валентайн, казалось, не замечал его. Старая толковательница снов Тизана была в комнате, также Слит и урун, но никто не произнес ни слова. Хиссун был озадачен. Он совсем не знал, как по этикету следует обратиться к усталому, а возможно, больному Коронованному. Наверное, полагалось выразить свое доброе сочувствие или притвориться, что монарх находится в отличной форме. Хиссун сделал символический жест лучистой звезды и, не получив ответа, сделал его снова. Он чувствовал, как горят его щеки.

Хиссун попытался обрести хоть малую толику былой юношеской самоуверенности и не сумел. Странно, но ему казалось — тем труднее обрести легкость в присутствии лорда Валентайна, чем чаще он видел Коронованного. Это было трудно понять.

Слит пришел ему на помощь, громко сказав:

— Милорд, это Посвященный Хиссун.

Коронованный поднял голову и посмотрел на Хиссуна. Степень усталости, которую обнажили его неподвижные, остекленевшие глаза, внушала ужас, и все же, пока Хиссун смотрел в изумлении, лорд Валентайн вывел себя из состояния изнеможения, как это делает человек, хватающийся за виноградную лозу, свалившись с края обрыва, чтобы вытащить себя в безопасное место. Было удивительно видеть, как краска возвращается к его лицу, придавая живость его выражению. Ему удалось напустить на себя какую-то величавость, властность. Хиссун подумал, что, должно быть, это какая-то хитрость, которым их учат в Горном Замке, когда готовят стать Коронованными.

— Подойди ближе,— сказал лорд Валентайн.

Хиссун сделал пару шагов в глубь комнаты.

— Ты боишься меня?

— Милорд…

— Я не могу позволить тебе тратить время на страхи, Хиссун. Мне слишком много нужно сделать. Также и тебе. Однажды я поверил, что ты абсолютно не испытываешь страха ко мне. Я ошибся?

— Милорд, это только потому, что вы выглядите уставшим… и я сам устал, я полагаю… эта ночь была слишком странной для меня, для вас, для всех…

Коронованный кивнул:

— Ночь полна странностей, да. Уже утро? Я никогда не знаю времени, когда нахожусь здесь.

— Немного за полночь, милорд.

— Только немного за полночь? Я думал, что уже почти утро. Какая длинная ночь! — лорд Валентайн тихо рассмеялся.— В Лабиринте всегда немного за полночь, не так ли, Хиссун? Ей-Богу, если бы ты мог знать, как мне хочется снова увидеть солнце!

— Милорд…— вежливо пробормотал Делиамбер.— Действительно становится поздно, и нам еще предстоит сделать много…

— В самом деле.— На короткое мгновение глаза Коронованного снова остекленели. Потом, оправившись еще раз, он сказал:

— Тогда к делу, первый пункт которого — моя благодарность. Я мог бы здорово пострадать, если бы ты не подхватил меня. Ты, должно быть, был на пути ко мне, прежде чем я начал падать, а? Это было так заметно, что я собирался упасть?

Немного покраснев, Хиссун ответил:

— Да, ваша светлость. По меньшей мере мне.

— О!

— Но, может быть, я наблюдал за вами пристальнее, чем другие.

— Да. Я бы сказал, что ты мог.