Хроника одного побега

— Руки! — повторил Сармини уже более внятно.

И тут женщина сообразила, она взяла автомат за ствол и, что было силы в хрупких руках, ударила Сабаха прикладом в голову. Он мгновенно отрубился. Пистолет выпал изо рта, а затем и сам его владелец сорвался вниз, — послышался всплеск воды. Камилла боязливо заглянула в провал. Сабах лежал навзничь, раскинув руки, он перегораживал собой коллектор. Вода набегала на его бок и перетекала, словно через речной порог. Бартеньева дрожащими руками навела на помощника командира боевиков ствол. Рядом заворочался пришедший в сознание Данила.

— Что там такое?

— Он лез… я его прикладом в лоб… свалился… лежит, не двигается… надо пристрелить… — сбивчиво принялась объяснять она.

Ключников приподнялся:

— Не двигается?

— Да.

— Зачем тогда стрелять?

Обезболивающее уже подействовало. Боль затихала. Данила поднялся, тоже заглянул в провал:

— Отдыхает. Может, и сдох. В любом случае убивать беспомощного — не дело.

Ключников огляделся. Они находились в каком-то заброшенном цеху. Неподалеку стоял ручной электрокар, груженный асбоцементными листами.

— Сейчас мы по-другому сделаем.

— Что, как? — не поняла Камилла.

— Надо забаррикадироваться, пока они не приперлись.

Мужчина налег на ручной кар. Аккумуляторы в нем давно разрядились, но он поддался, покатился. Ключников вывел его к провалу и отступил в сторону. Тяжелое приспособление ухнуло вниз, застряло в проломе. Тяжелые асбоцементные листы топорщились во все стороны.

— Теперь они тут не пройдут, — пообещал Данила.

— Это хорошо, — согласилась Бартеньева. — Вот только где мы с тобой оказались?

— Кажется, у меня для тебя не очень хорошая новость. Мы недалеко отошли от нашей тюрьмы. Это, похоже, руины завода, которые мы видели по ту сторону ограды.

— Мы там, где все заминировано? — ужаснулась Камилла и тут же поджала под себя ноги.

— Рад бы ошибиться, но это так.

Вертолеты еще раз стремительно прошлись над бывшим полицейским управлением, но теперь уже не наносили ударов. То ли наконец заметили заложников, то ли просто отстрелялись, а теперь, когда дым рассеивался, фиксировали на бортовые камеры причиненный боевикам ущерб. Диб выпустил по ним очередью из крупнокалиберного пулемета. Предчувствия его не обманули. Хоть все время боя он находился на возвышении — стоял на платформе, — ни один из осколков не зацепил его. Гул винтов удалялся. Пыль и дым сносил ветер. Хусейн устало опустился на корточки, подрагивающими руками стал сворачивать самокрутку. В голове уже складывался план мести за авианалет — построить заложников и расстрелять каждого шестого. Но думалось «без огонька». И тут внезапно прозвучала автоматная очередь, за ней вторая. Пули врезались в стену ограды. Хусейн еле успел спрыгнуть и закатиться под джип. В рассеивающемся дыму он успел заметить двух заложников-арабов из бывшей асадовской администрации Абу-эд-Духура. Молодые мужчины с подобранными автоматами погибших охранников укрылись за кирпичным завалом и теперь вели стрельбу по двум боевикам, уцелевшим в «гнезде» на углу ограды. Те, кого обстреливали, в долгу не остались, вели ответный огонь.

В пыльном дворике на земле валялись тела убитых. Зрелище было не для слабонервных. Оторванные конечности, разможженные головы. Смерть примирила и жертв, и их тюремщиков — заложники с боевиками лежали вперемешку там, где застали их смертоносные осколки ракет или обвалы стен.

Бывшим чиновникам не оставалось другого выхода, как самим позаботиться о своем освобождении. Официальный Дамаск на днях окончательно отказался платить за них выкуп боевикам. Родственники тоже отпадали. На службу чиновники попали не так давно, а потому и не успели наворовать много денег. Недвижимость же, которой они владели в Абу-эд-Духуре, не стоила теперь и фунта. В разбомбленном городе стояли сотни брошенных домов. Вот и оставалось им воспользоваться моментом и попытаться отстоять свою жизнь с трофейным оружием в руках.

Один из двух боевиков, засевший в «гнезде», не жалея патронов, строчил и строчил длинными очередями, заставляя восставших заложников вжиматься в землю. Диб улучил момент, перебежал по открытому участку, прыгая через трупы, и упал за гору битого кирпича. Уцелевшие пленники прятались где придется, пытаясь укрыться от шальных пуль. Сирийская женщина с ребенком оказалась рядом с Хусейном и испуганно смотрела на него. Командир попытался припомнить, как обстоят у нее дела с выкупом. Но такими делами занимался в основном его заместитель Сармини. Из своей памяти Диб так и не сумел извлечь нужную информацию. Женщина прижимала к себе ребенка, по ее взгляду легко можно было понять — она опасается, что командир выгонит ее из-за укрытия. Перестрелка продолжалась. В основном стреляли боевики, чиновники лишь изредка огрызались огнем.

— За тебя уже заплатили выкуп? — спросил Хусейн у женщины.

Та старалась не прятать взгляд, пробормотала:

— Пока еще нет. Но обязательно заплатят. Мой муж обещал собрать деньги. У него три лавки.

— Тогда оставайся здесь, — милостиво разрешил Диб. — Тем более ты с ребенком, а дети — это святое.