Хроника одного побега

— Однако, — пробормотал он, восстанавливая в памяти недавние события.

Вспомнилось, как он пошел по коллектору, преследуя беглецов, как почти уже захватил их. Но самоуверенность сгубила его, хорошо еще, что жив остался. Он пошарил в стоках, убегавших под завал, и не обнаружил своего саквояжа, с которым редко расставался. Лишь когда нашелся пистолет, он вспомнил, что саквояж схватила женщина. И это было плохо. Сармини осторожно подергал вилы погрузчика, тот засел намертво, даже не шелохнулся. Его можно было обрушить, разве что взорвав под ним заряд тротила. Чуткий слух донес до него тихие голоса, мужской и женский. Они звучали в отдалении, и слов было не разобрать.

Мокрый Сабах, пошатываясь, двинулся по коллектору назад. Смрад бил в нос, но не закрывать же его пропитавшимся стоками рукавом. Во рту чувствовался ужасный привкус. Не дойдя и до половины дороги, Сабах остановился, его вывернуло наизнанку.

Он отплевался и побрел дальше. Вскоре стало легче дышать. К счастью Сармини, коллектор устоял при авианалете, и он не оказался в подземной западне, где его вряд ли бы кто-нибудь нашел. Сабах выбрался в камеру сбежавших русских, огляделся, понял, что к побегу они готовились заранее. Для него не стали загадкой вбитые в швы деревянные колышки — стена приблизительно и обрушилась по контуру нарисованной зубной пастой двери.

— Предусмотрительные, твари, — пробормотал заместитель командира боевиков. — Даже лекарство с собой прихватили. За мою заботу заплатили черной неблагодарностью.

Он выбрался в коридор. Проход перегораживала рухнувшая железобетонная балка, из-под нее торчала рука охранника. Сармини за годы войны привык к разным обличьям смерти, и потому вид раздавленного тела особых эмоций на него не произвел.

Сабах вышел во двор, остановился, щурясь на яркое солнце. Тут было на что посмотреть. Сперва Сармини даже показалось, что он попал в какое-то другое место. Верхний этаж бывшего полицейского управления исчез напрочь, вместо него торчал задымленный покосившийся железобетонный остов. Местами еще полыхал огонь, пожирая остатки скудной обстановки кабинетов. Уцелевшие пленники неторопливо, с видом обреченных на смерть, сносили погибших поближе к стенам — боевиков в одно место, в тень, заложников в другое, на солнцепеке, метелками заметали следы крови на пыльной земле.

Сармини стоял и взглядом считал тех, кто уцелел. Французский инженер сидел на земле, зажимал ладонью раненое плечо и мерно раскачивался. Это порадовало Сабаха. Жив, значит, выкуп за него можно получить. При налете убило много перспективных пленников, теперь на этих перспективах можно было ставить жирный крест. За покойника родственники если и заплатят, то сущую малость, из-за которой и дергаться не стоит.

За высокими стальными воротами посигналила машина. Боевики бросились отворять створки. Во двор неторопливо въехал джип с пулеметом на платформе. Хусейн сидел за рулем. Глаза его блестели, рот расплывался в довольной улыбке. Радостными выглядели и боевики на платформе. За машиной бежали привязанные к заднему бамперу за руки пилоты правительственных войск. Уже во дворе Диб сделал эффектный жест — прибавил скорости. Измотанные пробежкой по городу пилоты не удержались на ногах, упали. Джип протянул их с десяток метров по земле и замер.

Хусейн лихо выскочил из-за руля, подошел к Сармини.

— Рад, что ты жив остался, — сказал он.

— Я тоже рад видеть тебя живым. Что произошло?

Диб коротко рассказал о том, как прошел авианалет и что ему удалось захватить двух пилотов в плен. Хусейн выглядел приободрившимся. Руководство повстанцев щедро платило за сбитые вертолеты и самолеты правительственных войск. Диб мог рассчитывать на несколько сотен тысяч долларов. К тому же ни с кем не делясь. Машину он сбил один, на его долю никто не собирался претендовать.

— Русских хоть не убило? — с надеждой поинтересовался Хусейн.

— Я понимаю, что ты сильно на них рассчитывал, — осторожно произнес Сармини. — Они бы позволили тебе выкупить твою семью.

— Они погибли? — не хотел верить в худшее Диб.

— Живы, — поспешил обнадежить командира Сабах. — Вот только им удалось сбежать.

— Ты допустил это? Я же оставил их под твоей опекой. Ты сам сказал мне, что все сделаешь сам! — стал наливаться злостью Хусейн.

— Я не мог ничего поделать. Так сложились обстоятельства. Обвалилась стена, через пролом они и ушли.

— Где они сейчас? — Диб готов был сию минуту ринуться в погоню.

— Там, — Сармини указал на руины завода строительных конструкций. — Провал, которым они ушли, теперь загорожен, через него туда не пробраться, но я слышал их голоса. Они все еще там. Если попытаются уйти, то непременно подорвутся. В тех местах все заминировано.

Хусейн соображал.

— Попытку уйти они предпримут ночью. До этого надо уговорить их сдаться или схватить. Мне они нужны живыми.

— Мне их трупы тоже без надобности, — ответил Сармини. — Этого добра у нас и без русских хватает.

— Я выставлю по периметру завода людей, — пообещал Диб. — Мимо них они не пройдут. — А ты попытайся провести с русскими переговоры, чтобы вышли добровольно.