Хроника одного полка. 1916 год. В окопах

– Ротмистр Дрок Евгений Ильич…

– Пусть будет Дрок, а мы с вами поедем в Ставку…

Вяземский потянулся к часам.

– Когда?

– Сегодня в ночь, – ответил генерал Лебедев. – Точно будет известно часа через два…

– Я буду готов!

Перед тем как идти в гостиницу, Аркадий Иванович заглянул к дежурному по штабу, тот передал ему записку от отца Иллариона, что он живёт в приходе Святого Николая. Аркадий Иванович передал записку в ответ, что сегодня вечером он уезжает, но не в полк, и адрес гостиницы, в которой остановился.

Отец Илларион заглянул в ресторан, когда Вяземский ещё только располагался.

– Слава богу, вас застал!

– Рюмочку, батюшка! – предложил Вяземский, он был в хорошем расположении духа.

– В горло не полезет, Аркадий Иванович, – неожиданно горестно ответил отец Илларион.

– Что так? – насторожился Вяземский.

– Сегодня солдатская почта донесла, что вчера произвели-таки германцы газовую атаку…

Аркадий Иванович придержал официанта, который уже протянул руку к графину налить, отец Илларион глянул на него, и официант отошёл от стола, будто шёл мимо.

– И?..

– Я имею переписку с Александрой Львовной Толстой…

– Той самой?

– Той самой… она заведует госпиталем у нас в Залесье…

– Теперь уже не у нас, но… не томите, батюшка…

– Не знаю, как нашим, а николаевцам и перекопцам сильно досталось… оба полка почти уничтожены газами, а наши…

В массе штабных дел Вяземский утонул, и последние новости могли проскочить мимо него, но…

– Наши, батюшка, сейчас уже должны быть под Молодечно…

– Слава Тебе, Господи… – Отец Илларион перекрестился. – А этим-то, которые остались на позициях… не приведи Господь!

– Сколько?

– В обоих, и в Перекопском и в Николаевском, пострадали тысячи… пока ещё не посчитали, сколько умерло, – считают по живым. И точно, что сорок офицеров… Беда!..

Вяземский откликнулся не сразу:

– Беда… отец Илларион.

Они замолчали надолго.

– А тут какие новости, Аркадий Иванович? – Отец Илларион всё же согласился выпить.

– Тут новости вот какие. – Вяземский думал, с чего начать, новости были и хорошие, и так себе. – Меня командируют в Ставку, как надолго, пока не знаю, – сказал он новость, которая была «так себе». – А для наших нижних чинов я получил одиннадцать Георгиевских медалей и крестов, сколько было в мешке у Алексея Ермолаевича…

– Эверта…

– Главнокомандующего… и придётся вам, батюшка… вы когда собираетесь обратно?

– Да прямо хоть сейчас! – живо откликнулся отец Илларион.

– Сейчас, на ночь глядя, наверное, скоропалительно, езжайте завтра поутру, исполняющим обязанности остался Евгений Ильич…

– Известное дело… – Отец Илларион оживился.

– Передайте награды на приговор эскадронов, и пусть учтут мнение офицерского собрания, от себя представления я написал…

– Передам… непременно… – У отца Иллариона слезой затуманились глаза.

– Вам своё мнение скажу, по золотому Георгию Четвертакову и Доброконю и серебряный Кле… Павлинову.

– Исполню всё в точности, Аркадий Иванович…

Они чокнулись и выпили, и отец Илларион стал прощаться.

– А посылочку я передал, Аркадий Иванович, не извольте беспокоиться…

«Знал бы, сам бы передал», – подумалось Вяземскому.

Полчаса назад поезд отошёл от станции Минск на Барановичи. Поскольку сами Барановичи были заняты, последней российской станцией на этом направлении была Городея.

Штабные эшелоны формировались на периферийных путях, по причине того, что на основных путях, вокзалах и станциях желающих сесть и уехать на восток с каждым месяцем войны становилось всё больше, и железные дороги лихорадило. Более или менее порядок удавалось поддерживать силами железнодорожной жандармерии и казаков только в непосредственной близости от фронта.

Вошёл проводник, поставил на столик стакан с чаем. В коридоре уютно пахло дымком от самовара и попадало в купе. Когда проводник открыл дверь, дымок проник и благоухал недолго, пока проводник не вышел. Сегодня шёл девятый день такой неожиданной командировки, и Аркадий Иванович уже скучал по полку.

Покинул Ригу позавчера в ночь. Из-за того что немцы перерезали железную дорогу через Вильно, поезда ходили окольным путём через Псков – Дно – Великие Луки – Витебск – Оршу – Минск и до Городеи. Барановичи были заняты ещё в сентябре 1915 года.

Из Сморгони полк перевели восточнее Молодечно, а несколько дней назад перевели ещё раз, и сейчас он находится рядом со станцией Городея в Вёсках.

Так надолго Аркадий Иванович полка ещё не покидал, если не считать прошлогоднего отпуска.

Как стало ясно из короткого общения с генерал-квартирмейстером Лебедевым, главнокомандующий Западным фронтом генерал Эверт давно присматривался к направлению на Барановичи. У него не было желания сталкиваться с германскими дивизиями. В этом смысле из троих главнокомандующих Брусилов находился в лучшем положении, потому что на его фронте стояли в основном австрийцы, менее упругие. В их войсках хорошей стойкостью отличались только мадьяры, поэтому немцы были вынуждены снимать свои дивизии с неактивных участков на других фронтах, чтобы подкреплять австрияков, чтобы те не убежали за Карпаты, не сдали Вену и не вышли из войны.