Хроника Путинизма

Легкий, воздушный флер мудаковатости всегда окутывал его, как аромат духов. Осязаемым облаком. Идет вам навстречу барышня. Обычная. Как все. И вы вот совсем ну не замечаете, из толпы не выделяете, никаких впечатлений. А поравнялась и вы попали в невидимую сферу ее волшебно подобранного парфюма. И зачарованно оборачиваетесь вслед, подумав — интересно, что это за запах? Как называется? Какой потрясающий вкус! Был день как день, а тут что-то внезапно поменялось: и день ярким становится, и краски чистыми, и звуки отчетливее. Мир стал чуточку лучше и гармоничнее. Хотя у барышни и ноги кривые, и походка нелепая, и шеи нет как у боксера. Одета в какое-то нелепое платьишко и белорусские туфли. Но как же все это завораживающе гармонично!

Володя Чуров избрался депутатом Ленсовета в 1990, как и я. С тех пор он внешне не сильно изменился, такой же перхотно-бородатый, в рапиде. Как будто у него в голове машинка на перфокартах работает. Никаких эмоций, никаких быстрых движений. Если доволен, не улыбается, если расстроен — не хмурится. Борода, очки с толстыми стеклами, негроидный нос, поросячьи глазенки. Чистые, голубенькие, непорочные. Как подснежники. И мерзкая манера смотреть не на собеседника, а куда-то в сторону и мимо. В 37 лет от выглядел на полтинник. Есть такой тип мужчин, стесняющихся молодости. Усы, борода, хрипотца в голосе, стоптанные ботинки, пухлый портфель с ненужным барахлом и завернутые в постиранные полиэтиленовые пакеты бутерброды. Так и представляешь мамино умиление: ты у меня такой солидный, Володенька! Такой взрослый! Только надень завтра теплые кальсоны, мороз на улице! В школе его звали Чурбаном за тормознутость. И это бесследно не прошло…

Володя сразу заявил, что хочет заниматься международными делами. В день получения временного депутатского удостоверения. Ну разве же жалко? Английским владеет, писать умеет, сам не из рабочих и крестьян, хоть и выглядит неряшливо, но вроде носки меняет, зубы на месте, говорит складно, а что подтормаживает, так это и неплохо, солидный чел. Направили его в комитет по внешним связям.

Надо сказать, определение «настоящий питерский интеллигент» к нему относится в полной мере. Из хорошей семьи. Внук гвардии генерала Брежнева, который не на Малой земле, как Ким Ир Сен руководил на месте подъемом боевого духа, а настоящего, боевого генерала, кстати в четвертом поколении. Дедушка нашего героя прошел первую мировую, гражданскую, организовал революцию в Монголии, потом служил в артиллерии Красной Армии, репрессирован, восстановлен, прошел всю войну, но в силу своего непролетарского происхождения дослужился всего лишь до начальника кафедры в артиллерийском училище. Кстати, родом из Латвии и не без примеси латышской крови. Володин папа служил на флоте, мама — филолог. Короче, советская Элита Элитовна Элитова. Сферическая и в вакууме. Сам Вова закончил физический факультет ЛГУ. Сразу надо пояснить — поступить на физфак внук генерала-профессора мог по блату легко. Но вот закончить и пойти не по комсомольско-партийной линии, а в военный НИИ — на это нужно было иметь способности. И они у Чурова, конечно есть. А вот почему он вдруг пошел в международный комитет, он особо и не скрывал. Хотелось путешествовать, мир посмотреть. Депутатам были положены «синие» паспорта, которые выписывались без разрешения КГБ. То есть при любой форме допуска к секретности. Научному сотруднику военнного ОКБ «Интеграл» загранпаспорт никогда бы не выдали: занимались там самоуничтожающимися оболочками для снарядов из какого-то хитрого массивного пластика.

В первые же дни работы Ленсовета Чуров стал экспертом по Балтии. Я видел его на переговорах и приемах. Чуров вписался в эту работу, как майонез в новогодний салат. Он часами говорил одно и тоже и внимательно слушал ответную чепуху, согласно тряся бородой. Мне всегда хотелось скорее закончить бессмысленные беседы и пустить ход своей жизни в какое-то более веселое русло, но Володя как робот все кивал и кивал. Уже эстонские дипломаты смотрели на часы украдкой, надеясь перейти к фуршету, а Чуров хлопает глазками-подснежниками и что-то записывает в блокнотике. Я спросил его как-то после моего выступления, как булгаковский Иешуа — что ты там помечаешь? Чуров не смутился. «незнакомые английские формы глаголов в разговорном языке. Хочу понять систему». Он вообще никогда не стеснялся. Я как-то в гамбургской гостинице вечерком по телевизору увидел забавное шоу: трансвестит-ведущий спрашивал у гостей о том, как они трахаются. И гости без смущения подробно рассказывали, отчаянно жестикулируя и пытаясь на пальцах показать как. Я тогда подумал, что Чуров был бы идеальным гостем этого телепроекта. Он всегда отвечал на любой вопрос любого собеседника искренне, быстро и просто. Но в жизни он был как рыба. Похожий на дореволюционного дворника внешне, в душе он был продавцом магазина «Океан». Или ихтиологом-прозектором. Любая живая вещь, приближенная к его личности превращалась в заскорузлую спинку минтая. Настолько он был меланхоличен, морозно-холоден и уныл.