Хроника расстрелянных островов

Опытным взглядом артиллериста Смирнов сразу же определил, что немцы ведут беспорядочный огонь, обстреливая огромную площадь. Оставив полуторку в прибрежной роще, он вместе с сигнальщиком Кудрявцевым взобрался на песчаный холмик и посмотрел в сторону Виртсу. Приплюснутый противоположный берег, двоясь, колыхался в теплом мареве, и это затрудняло наблюдение. Смирнов подумал было взобраться на крышу одноэтажного домика, но в такую погоду и оттуда вряд ли что можно было увидеть. Он направился к пристани с намерением отыскать коменданта Куйвасту.

Немецкие батареи неожиданно прекратили обстрел побережья, и, как перед грозой, установилась напряженная, гнетущая тишина. Остановив плечистого главстаршину, Смирнов спросил его о коменданте. Главстаршина указал на пирс, по которому о группой краснофлотцев расхаживал пожилой капитан-лейтенант. Смирнов подошел к коменданту, доложил о цели своего приезда.

— Чем помочь вам, не знаю, — ответил капитан-лейтенант, почесывая щетинистый, давно не бритый подбородок. — Катера у меня нет. Могу посоветовать только воспользоваться маяком на Вирелайде. Оттуда Виртсу видно как на ладони. А доставить вас туда не могу. Под рукой, как на грех, ни одной посудины. Что были, так разбили немцы. Ждите до вечера…

Мысль о маяке на острове Вирелайд очень понравилась Смирнову. Он отправил шофера обратно на батарею, а сам вместе с Кудрявцевым и радистом Кучеренко берегом пролива пошел на мыс, откуда было ближе всего до Вирелайда. Сначала хотели соорудить небольшой плотик, но на это потребовалось бы много времени, к тому же немцы принялись снова обстреливать побережье. Смирнов решил добираться вплавь. Оставив на берегу краснофлотцев со снаряжением и продуктами, он разделся, вошел в холодную воду и поплыл к скалистому островку.

Плыть с каждой минутой становилось труднее. Немецкие снаряды все чаще падали поблизости, поднимая белые султаны воды и разбрасывая вокруг мелкие свистящие осколки. При каждом разрыве Смирнов нырял, спасаясь от смертоносного дождя. Потом он понял, что так у него не хватит сил доплыть до маяка, и стал чаще ложиться на спину и отдыхать. Лежать на воде не двигаясь он мог долго. Еще в детстве в своем родном Иванове любил он с ватагой таких же, как он, загорелых и беззаботных ребят заплыть на середину мелководной речки Уводь и, повернувшись на спину, смотреть в небо. Лежал он обычно до тех пор, пока кто-либо из приятелей не подплывал незаметно сзади. Тогда начиналась игра в догонялки. В заключение друзья переплывали Уводь «по-чапаевски». Лихо выкидывая левую руку вперед, Анатолий резал головой теплую воду, представляя себя Чапаевым, переплывающим Урал под градом пуль беляков…

— Врешь, не возьмешь! — возбужденно, но так, чтобы никто не слышал, шептал он.

«Пролив — не Уводь, — с сожалением подумал Смирнов, — а товарищей рядом нет. Зато снаряды падают кругом настоящие, фашистские».

Он повернулся на бок, напрягая силы, выкинул руку вперед и быстро поплыл к острову.

— Врешь, не возьмешь! — со злобой шептал он, захлебываясь горько-соленой водой. — Врешь, не возьмешь!..

Обессиленный, доплыл он наконец до Вирелайда, уцепился руками за камень, покрытый зеленоватой слизью, и, тяжело дыша, в изнеможении повис на нем. Около островка было тихо и безопасно: немецкие снаряды сюда не залетали.

Из-за камня неожиданно вышел грозный старшина. Черные глаза его из-под широких, сросшихся на переносице бровей вопросительно смотрели на незнакомца, выражая тревогу и недоверие.

— Кто такой? Откуда?

От неожиданного окрика руки Смирнова разжали камень.

— Свои, — ответил он, с трудом поднимаясь на одеревеневшие ноги.

— Вы лейтенант Смирнов?

— Он самый.

Старшина привычным движением перекинул винтовку на плечо и помог Смирнову выбраться из воды.

— Мне капитан-лейтенант сообщил о вас, — рассказывал он на ходу. — Только сейчас. А то бы я помог вам.

В небольшой землянке, куда они вошли, было чисто и даже уютно. Свет керосинового фонаря, стоявшего на самодельном столе, тускло освещал потемневшие от времени массивные бетонные стены и потолок. Вдоль стен высились, наспех сбитые двухъярусные нары. На нижних ярусах были аккуратно заправлены три постели — по числу личного состава поста наблюдения. Около входа стояли самодельная пирамидка с оружием, покрытое листом фанеры ведро с водой и посуда. Раньше это был погреб, где хранились баллоны с ацетиленом для маяка. Пришедшие сюда с первого дня войны краснофлотцы превратили его в свое жилье, а на верхней площадке маяка, в высокой белой башне, они устроили пост наблюдения.

Усадив гостя на постель, старшина порылся в углу, достал фляжку, вылил часть ее содержимого в алюминиевую кружку и подал Смирнову:

— Согрейтесь, товарищ лейтенант.