ХРОНИКА РУССКОГО

Скоро выйдет последняя часть лекций Вильменя, лучше первых, как слышно, отделанная и содержащая, между прочим, пребывание Вольтера в Англии и влияние, которое английские и шотландские философы имели на него в то время, с новыми подробностями и документами. "Григорий VII" Вильменев давно оболванен, но не может еще явиться скоро в публику, и биограф образует его по тем впечатлениям, кои он сам получает, обогащаясь новыми материалами, кои открывает во всемирной истории этого папы.

Толки о прежнем и новом министерстве продолжаются; но сколько я и сам ни жалел сначала о некоторых министрах, по личной старинной связи с ними, сколько ни находил я в них

Царей и царств земных ограду, не могу, однако же, не признать, что они ошиблись в форме, которую избрали в гумановском деле. Доктринеры дали промах, говоря по-русски. Им надлежало бы немедленно удалить товарища не заодно с ними или не в один шаг пошедшего, и предоставить самой камере решить вопрос: "est-ce clair?". Это взбесило многих, и Берье в ту же минуту сказал, что ответом камеры на этот вопрос будет отставка министров. Тогда бы камера сделала то же, что и теперь: согласилась бы с министерством, и кредит его от сей неудачи гумановского предложения еще более бы усилился. Оно бы могло прожить еще года два и не прежде как с новою камерою уступить место новой генерации, благоприятствующей более, нежели старая камера, _партии движения_; между тем усилия, подвиги министерства не пропали бы для Франции, умы созрели бы более для беспрестанно развивающегося нового порядка вещей. Тьер, вероятно, воспользуется их ошибкою и сделается мало-помалу представителем уже не отжившей век свой _доктрины_, но новой, возникающей из оппозиции партии, которая принимает прошедшее _прошедшим_, не желая, однако ж, оставаться _неподвижною_ и еще менее - возвращаться к старому. Тьеру это легче, нежели другим: он дал более ручательств новой генерации своим прошедшим и в его биографии нет ни похода в Ган (Gand), как у Гизо, ни в гербе его нет герцогской короны - он выходец из нового мира, ученик Манюэля, и "История революции" написана им по его началам. - Я бы предпочел _для себя_ политический характер Гизо, предпочел бы и талант его; но превосходная речь его в ответ Пажесу, которою восхищалась и сама оппозиция, от которой едва мог собраться с духом Odillon Barrot, чтобы отвечать ему, - эта самая речь была панихидою для _доктрины_! Она разорвала последнюю связь между новым и старым министерством. Гизо признан превосходным оратором, редким министром просвещения, даже честным человеком, - и Гизо вряд ли уже возвратится в министерские палаты; между тем как Тьера, коего вы знаете по брошюре ЛёвеВеймара, более или менее основательной (я не сужу его, а только ссылаюсь на молву), Тьера примут в спутники, если не в корифеи, и молодые депутаты, коим суждено возобновить дряхлеющую с каждым днем камеру. Доктринеры с каждым днем теряют в ней свое прежнее влияние; уже одни _чиновники_, кои волею и неволею были им некоторою опорою, мало-помалу будут приставать к новому министерству и ослаблять старое, которое скажет, наконец, с поэтом: "Und einer nach dem andern wich"!