Хроника Убийцы Короля. День второй. Страхи мудреца. Том 2

Поскольку мы по-прежнему оставались на короткой дистанции, я сразу вслед за «посевом ячменя» выполнил «вращающийся жернов»: коротко и сильно толкнул Карсерет, чтобы она потеряла равновесие. Мне удалось упереться в Карсерет обеими руками и даже сдвинуть ее дюйма на четыре, однако равновесия она отнюдь не потеряла.

И тут я увидел ее взгляд. Я-то думал, она и прежде на меня злилась, но это все было ничто. А вот теперь я сумел по-настоящему ее ударить. И не один раз, но дважды. Варвар, приступивший к учебе меньше двух месяцев тому назад, дважды сумел ударить ее, да еще на глазах у всей школы!

Я просто не возьмусь описать, как она выглядела. А даже если бы и взялся, на вас это не произвело бы должного впечатления: ее лицо по-прежнему было почти совершенно бесстрастно. Вместо этого скажу вам одно. Я еще никогда в жизни не видел человека в подобном гневе. Амброз. Хемме. Денна, песню которой я раскритиковал, маэр, которому я бросил вызов. Все они были как бледные свечки по сравнению с пламенем кузнечного горна, что бушевало в глазах Карсерет.

Но даже в пылу самой буйной ярости Карсерет по-прежнему сохраняла полный контроль над собой. Она не стала бешено размахивать руками или орать на меня. Она держала все слова при себе, пережигая их, как топливо.

Я не мог победить в этом бою. Но мои руки, приученные сотнями часов тренировок, двигались автоматически, стремясь воспользоваться преимуществом, которое давала мне короткая дистанция. Я шагнул вперед и попытался схватить ее за руку, чтобы сделать «взметнувшийся гром». Она взмахнула руками, отбивая атаку, и ударила ногой, делая «лодочника у причала».

Думаю, она не рассчитывала попасть. Более опытный противник непременно бы уклонился или заблокировал удар. Но я слегка оступился, потерял равновесие и замешкался. Поэтому ее стопа уперлась мне в живот и толкнула меня.

«Лодочник у причала» – это не резкий удар, рассчитанный на то, чтобы ломать кости. Это толчок, предназначенный для того, чтобы заставить противника потерять равновесие. А поскольку я уже и так потерял равновесие, меня он сбил с ног. Я с размаху рухнул на спину, откатился и остался лежать, неловко разбросав конечности.

Ну, и конечно, кто-то скажет, что я сильно ушибся и слишком растерялся, чтобы подняться на ноги и продолжать бой. А кто-то скажет, что хотя мое падение и выглядело зрелищно, однако ушибся я не так уж сильно, и мне случалось вставать на ноги и после более тяжелых ударов.

Лично я думаю, что грань между растерянностью и хитростью порой бывает довольно тонкой. Ну, а насколько тонкой, я, пожалуй, предоставлю решать вам.

Глава 127 Гнев

– Чем же ты думал? – осведомился Темпи. Разочарование. Резкий упрек. – Каким дураком надо быть, чтобы бросить меч?

– Она же первая его бросила! – возразил я.

– Да, только затем, чтобы тебя обдурить! – сказал Темпи. – Это была ловушка.

Я пристегивал ножны Цезуры так, чтобы рукоять оказалась у меня за плечом. После того как я проиграл бой, никаких особых церемоний не проводилось. Магуин просто вернула мне меч, улыбнулась и похлопала меня по руке, как бы утешая.

Я посмотрел вниз, на медленно рассасывающуюся толпу, и ответил Темпи вежливым недоверием.

– Что же, я должен был оставить при себе меч, когда она была безоружна?

– Да! – полное согласие. – Она же впятеро более сильный боец, чем ты! Если бы ты оставил меч, у тебя, может, и был бы шанс.

– Темпи прав, – раздался у меня за спиной голос Шехин. – Летани требует знать своего врага. Если уж бой неизбежен, разумный боец пользуется любым преимуществом.

Я обернулся и увидел, как она спускается по тропе. Рядом с ней шла Пенте.

Я сделал жест «вежливая уверенность».

– Если бы я оставил меч и победил, Карсерет оказалась бы в дураках, а ко мне люди стали бы испытывать неприязнь за то, что я получил ранг, которого не заслуживал. А если бы я оставил меч и проиграл, это было бы унизительно. Так или иначе, это отразилось бы на мне дурно.

Я обвел глазами Шехин и Темпи.

– Я прав или ошибаюсь?

– Ты не ошибаешься, – сказала Шехин. – Но и Темпи не ошибается.

– Всегда следует стремиться к победе, – сказал Темпи. Твердо.

Шехин обернулась к нему.

– Главное – успех, – сказала она. – Для того чтобы преуспеть, победа нужна не всегда.

Темпи жестом изъявил «почтительное несогласие» и открыл было рот, чтобы что-то ответить, но Пенте перебила его:

– Квоут, ты не поранился во время падения?

– Не особенно, – сказал я, осторожно поведя плечами. – Так, наверно, несколько синяков.

– А у тебя есть, что к ним приложить?

Я покачал головой.

Пенте шагнула вперед и взяла меня под руку.

– У меня дома все есть. Пусть эти двое стоят и рассуждают о летани. Нужно же кому-то позаботиться о твоих ушибах!

Она держала меня под руку левой рукой, и оттого ее слова получились странно безэмоциональными.

– Да, конечно, – сказала Шехин, помедлив, и Темпи поспешно выразил согласие. Однако Пенте уже решительно вела меня вниз.

Мы прошли с четверть мили. Пенте легонько придерживала меня за руку.