Хроника взятия Сеуты

Еще не были те доводы изложены до конца в полном виде, как вдруг туда явился Жуан Афонсу, управляющий Короля (vedor da fazenda de el-Rei) [112]; каковой, хоть и не имел определенно уверенности насчет намерения [Инфантов] (determinadamente nao houvesse certidao de proposito), на основании догадок о том, что узрел, понял, что дело, о коем говорили те сеньоры, было весьма серьезно. Ибо в подобных делах [естественным образом] отделяются люди благоразумные от прочих, разумения недалекого (de grosso engenho), каковые [благоразумные], сколь бы ни были малы приметы того, что происходит и делается, большею частью [верно] истолковывают то, что у другого на душе. И посему Жуан Афонсу, чья ясность разумения была основною причиною его возвышения, найдя вот так Инфантов, пожелал узнать конечную цель их намерения, ибо свойство [того] предмета (qualidade de sostancia) показалось ему силы такой, что произойти от нее могло лишь деяние великое и весомое (pesado). И, как милости, он попросил у них, дабы они пожелали поведать ему об основании своего намерения.

И, хоть Инфанты и желали скрыть самый мотив своего рассуждения (razoado), но, зная, что был он человеком здравомыслящим и добрым и имел большой авторитет в королевстве вследствие великого доверия, что Король, их отец, к нему питал, в конце концов поведали ему, явным образом, о своем намерении.

— Ваши помыслы, — сказал он, — в достаточной мере велики и добры, и, коли скоро вы возымели такое желание, я могу указать вам одну вещь, в коей вы могли бы исполнить то образом добрым и почетным. И сия есть город Сеута, что в земле Африканской, каковой есть город весьма выдающийся и весьма годный для взятия; и сие мне ведомо, главным образом, чрез одного моего слугу, коего я послал туда освободить некоторых пленников, о чем имел поручение. Он поведал мне, что то есть весьма великий и богатый город, и весьма прекрасный, и как со всех сторон его окружает море, не считая лишь одной весьма малой части, чрез кою имеется выход к суше. И, сообразно великому желанию вашего отца и вашему [собственному], я не усматриваю в настоящее время дела, в коем более почетным образом смогли бы потрудиться вы ради вашей чести, нежели в захвате (filhamento) того города. И посему мне представляется, что добрым советом для вас будет говорить о сем с Королем и просить его, дабы он направил [сие предприятие], как то делается. Ибо сия вещь есть та, что следует принять здесь во внимание, а не празднества и званые обеды с едой и питьем, в коих нет ничего, кроме расходов на яства да занятия времени, память же о них оставляет по себе немного хвалы.

— Ну если так, — сказали [на это] они [Инфанты], — то почему бы вам сначала не поговорить о том с Королем, поведав ему обо всем в мелочах, дабы посмотреть, что он ответит относительно сего?

— [Именно] так я с ним и говорил, — сказал Жуан Афонсу, — и мне не представляется, что он ответил мне так, как я того желал, но напротив, не обратил внимания на дело, как если бы отнесся к нему шутя (como quem o tinha em jogo). А чтобы то вышло лучше, ступайте к нему вы — так, как вы есть, все четверо, — и поговорите с ним о деле, сказав ему все, что сочтете [наиболее подходящим] относительно сего. И может выйти так, что вас он уразумеет лучше, чем уразумел меня.

Инфанты сказали, что то было весьма добро. После чего (desi) отправились — тем же образом, все вчетвером, — [туда,] где пребывал их отец, и начали говорить ему обо всем, что вышло у них в тех палатах, сказав, что хоть и было у него желание устроить таким образом те празднества с великими расходами, но почесть, что от того произойдет, всегда будет малою в отношении дела [посвящения сыновей в рыцари], что он желал содеять на них [празднествах]; каковое дело оказалось бы впоследствии хорошо для какого-нибудь иного князя, чье имя и слава имели бы ценность меньшую, но для него, что столько и столь великих дел имел завершенными, то была вещь не такая, чтобы почитать ее чем-то крайне значимым (em grande extremo); [и так они] высказали (rezoando) относительно того [предмета] сей и многие иные доводы каждый, сообразно тому, как лучше мог их уразуметь.

Однако Король, чье сердце не склонялось столь легко, начал смеяться им в лицо (comecou de se rir contra eles), показывая, что принимал их слова в шутку, как он прежде поступил с Жуаном Афонсу. И сие есть истинное сердце великодушного, каковое, сколь бы ни было велико дело, не склоняется (nao se derriba) сразу, по первому порыву, к тому, чтобы принять какую-либо пользу или потерю, что относительно сего может быть ему явлена; но будет введено в такую твердость, что позволит ему свободно оценить любые превратности (azos) или помехи, кои от сего дела могут для него воспоследовать; и [обладатель его] так и отвечает — с небрежением (passamente), как тот, кто не питает к величию [данного] дела уважения такого, чтобы оно могло его ошеломить.