Хроника

Также еще до женитьбы, чтобы помочь своему неблагодарному управителю, я дал ему примерно 300 флоринов золотом, так что ему оставалось получить с меня около 200 флоринов, а я, сверх указанных 300 флоринов, вручил ему 700 флоринов золотом, согласившись на его просьбу отпустить его в Париж торговать всем, что может принести выгоду, а также согласившись на то, чтобы все, что он заработает, делилось в течение трех лет пополам между нами. Сверх того, согласился я в случае, если вся сумма 1000 флоринов будет потеряна, возместить ему 300 флоринов, которые я ему дал. Он отправился в Париж, куда его сопровождал мой брат Франческо вместе с Луиджи ди Бартоломео Джованни, нашим родичем, какового я держал при себе в моем доме, поручая ему востребование денег с должников, и в частности посылая его несколько раз в Савойю, так что он в два приема вытряс из графа тысячу франков, и каковому при отъезде из Парижа я подарил 300 золотых франков. Устроив эту злополучную компанию, он [Франческо] оставил их в Париже и приехал во Флоренцию в апреле месяце. Я сосватал ему жену, и он женился в июле, а в сентябре месяце поехал в Париж и повез с собой нашего брата Бартоломео; а после я сам в месяце декабре отправился в Милан вместе с Антонио Каниджани, а затем в Павию и Геную. Оттуда уехал февраля второго дня и сухим путем вернулся во Флоренцию пятого в час ноны.[60]

В марте месяце Франческо вернулся во Флоренцию, оставив Бартоломео в Париже, и рассказал мне, что управитель все потерял, и осталось там из нашего добра только дом с оборудованием, всего стоимостью в тысячу франков, так что из 3000, которые я оставил, считая дом, оборудование и наличные, 2000 были потеряны. В месяце мае я сел на лошадь, чтобы ехать в Авиньон и Париж; и, когда я был в Павии, случилось, что, когда я стоял наверху лестницы в гостинице, опираясь на перила, крупная лошадь, привязанная за перила с другой стороны, испугалась слуги, бегом спускавшегося с лестницы, и потянула повод так сильно, что сломались и перила, за которые она была привязана, и те, на которые я опирался; и я упал вниз во двор и стукнулся головой об ящик с зерном, и так силен был удар, что я потерял сознание; я не сломал костей, и у меня не было крови, но я пролежал в постели без сознания более двух часов. Очнувшись, я сперва открыл глаза, потом заговорил и спросил, не сломал ли я ноги или руки; потом я почувствовал, что у меня болит голова и бок, на который я упал. Я стал спрашивать, что было, кто меня ударил, потому что не помнил, да и потом никак не мог вспомнить, как я упал, хотя хорошо помнил, как рванулась лошадь, испугавшись слуги. Герцог Миланский послал ко мне всех своих врачей. Они пустили мне кровь в большом количестве из разных вен и заставили меня пролежать в темноте без воздуха девять дней, давая мне лекарства и мази и залепив пластырями всю голову. На десятый день я вышел на улицу и сразу же отправился поблагодарить упомянутого герцога, простился с ним и отправился в Авиньон, а оттуда – в Париж; там нашел я больного Бартоломео, который после отъезда Франческо задолжал около 600 франков золотом, каковые ушли на игру и расходы. Увидел я и помянутых выше двух злополучных компаньонов, которые наперегонки наделали скверных дел и которые – не знаю уж, как там было, и правда это или неправда, – сказали мне, что все деньги они потеряли или израсходовали. Я сдерживал себя и действовал без гнева; в результате в эту зиму 1393 года я заплатил 600 франков, которые задолжал Бартоломео, и дал управителю, как я ему обещал, 300 франков, удовлетворил я также и Луиджи, дав ему взаймы около 500 франков золотом.

В месяце мае 1394 года я вернулся во Флоренцию, оставив в Париже Бартоломео, управителя и Луиджи в моем доме и приказав им, чтобы до моего возвращения в Париж они не смели играть.