Хроники 1340–1350

Жюгон[65] был превосходным, хорошо укрепленным городом, и к нему еще относился один красивый замок. В этом городе пребывал мессир Амори де Клиссон[66], младший брат наследного сеньора де Клиссона[67]. Горожане сами выбрали его себе в капитаны, чтобы он во всех случаях помогал им советом и делом. Он им в этом поклялся, так как они его весьма любили и почитали, а кроме того, его наследственные владения располагались там же, поблизости.

Названный мессир Амори затворился в городе и сказал, что, если угодно Богу, граф не получит Жюгон так легко, как надеется. Придя под Жюгон, граф де Монфор велел, чтобы все его войско раскинуло лагерь. В то время у него уже насчитывалось, вместе с простонародьем, 40 тысяч человек, вполне боеспособных. Затем он велел своим арбалетчикам завязать перестрелку и стычку с защитниками города, а испанцев и бидалей[68], нанятых в большом количестве, послал стрелять, метать дротики и штурмовать стены с другой стороны. Однако они мало чего добились, хотя очень многие из них были ранены.

Когда граф увидел, что не сможет взять Жюгон приступом, то послал в город Ренн за четырьмя находившимися там превосходными орудиями, чтобы воздвигнуть их перед крепостью и вести штурм с их помощью. Пока ездили за орудиями, мессир Амори де Клиссон переговорил с молодыми горожанами и некоторыми оруженосцами из окрестных земель, которые укрылись в Жюгоне, поскольку уважали его капитана, а также ради собственной безопасности. Он склонил их к тому, чтобы сделать вылазку. И вот ночью они ворвались в осадный лагерь, обрушились на стан монсеньора Ивона де Тигри и нанесли там очень большой урон. Накануне вечером монсеньор Ивон прибыл под Жюгон из замка Орэ, в коем его оставил граф де Монфор, и привел с собой целых 100 копий добрых воинов. Он расположился в одном из концов лагеря, довольно близко от города, но вскоре был жестоко потревожен, ибо его ранили и взяли в плен, и множество его людей при этом было ранено.

В ту ночь несли дозор два брата де Пенфор, мессир Анри и мессир Оливье. Услышав крики и возгласы, они поняли, что горожане сделали вылазку. Тогда они пришпорили коней, но помчались не прямо к противнику, а в сторону Жюгона, и встали между городом и лагерем.

Между тем мессир Амори де Клиссон и его люди уже отступали к городу, уводя с собой Ивона де Тигри и многих других пленников. При этом они весьма спешили, ибо войско в лагере уже сильно всполошилось. Тут-то и выступили им навстречу два брата де Пенфор. Их воины, численностью в две сотни копий, ехали на добрых лошадях, хорошо построенные, бодрые и неутомленные боем. Разгорелась большая схватка, и много людей из Жюгона было повержено наземь. Когда они увидели, что их отрезали со стороны города и со стороны лагеря, не оставив никаких путей к отступлению, то очень испугались и перестали соблюдать строй. Все теперь помышляли только о личном спасении. Дабы уберечь свою жизнь, каждый, у кого был пленник, освободил его и сам сдался ему в плен. Именно так поступил мессир Амори де Клиссон со своим пленником мессиром Ивоном. Все, кто участвовал в вылазке, были убиты или пленены — ни один не вернулся назад в Жюгон, из-за чего горожане очень сильно пали духом.

Глава 12 О том, как мессир Амори де Клиссон и горожане Жюгона были вынуждены признать графа де Монфора своим сеньором и принести ему клятву верности

Когда граф де Монфор узнал, что мессир Амори де Клиссон и более ста двадцати молодых горожан взяты в плен, а мессир Ивон де Тигри вместе с другими воинами спасены, то крайне обрадовался, что не удивительно. Весьма похвалив и поблагодарив двух братьев де Пенфор, он сказал, что они совершили превосходный подвиг и оказали ему большую услугу, которая будет оплачена сторицей.

Граф велел, чтобы всех здоровых пленников разместили под охраной в одной стороне лагеря, а раненых выходили и тоже зорко стерегли. Затем он сел на коня, подъехал к Жюгону в сопровождении некоторых своих людей и подал знак, что желает говорить с защитниками. Горожане вышли к барьерам и поклонились, ибо им сказали, что это и есть граф де Монфор. Они выказали ему почтение, по крайней мере внешне, поскольку боялись потерять своих друзей, братьев и сыновей.

Тогда граф де Монфор повел речь и сказал: