Хроники Алмазного камзола

В конторе, оборудованной по последней моде: скоростной пневмопочтой, телеграфом, телефоном, печатной машинкой с ментальным коммутатором; среди медного блеска переговорных труб и латунных манометров воздушного давления в серебряной оправе расположился на кожаном диване обер-камергер Ея Величества, положив рядом обязательную тростью с золотым орлом. Граф буквально прописался у меня и теперь терроризировал мозг постоянными инквизициями.

- Ну-с, докладывайте, что с делегацией Марса?

- А что случилось? – я изобразил удивление.

- Посол жалуется. Вы куда их поселили? Это что такое? Совсем страх потеряли!

- Модест Алексеевич, никто не ждёт скандала. Зачем? Делаю всё, что могу, исключительно из вежливости к имперским политесам.

- Как я понимаю, это в благодарность за то, что спецназ империи выкрал вашего компаньона Рема Великолепного из тюрьмы на полюсе Марса. Гвардейский дредноут, погасив ходовые огни идёт по приборам на всех парах к Земле.

- Почему не сказали раньше? Ферапонт, наверное, что-то напутал. Сделаем сервис наивысшего качества. Лично займусь, - я обнажил платиновые зубы, соорудив на лице максимальное усердие.

- Можете гарантировать? Нам конфликт с Марсом сейчас не к чему, - предупредил граф, вынимая монокль для того, чтобы протереть.

- Конечно, моё слово крепче базальтовых скал под северным ветром.

- Постоянно живёте на грани нервного срыва. Что вами движет?

- Сейчас?

- Да.

- Желание избавиться от общества обер-камергера Штюрма и как можно скорее.

- Не выйдет, – граф водрузил монокль на место. - Идёмте, покажите достижения. Император в отличие от меня не занимается психологией, а отправляет на урановые рудники.

- Гуманист, не в пример вам! Поверьте, изучение чужих смыслов ещё никого к добру не приводило - одно расстройство для настроения.

У графа напрочь отсутствовало ощущение ценности одной индивидуальной жизни. Он не мог и на секунду перестать думать об интересах империи. Власть отнимает у человека самой дорогое: право на чужую боль. Эта трепетная субстанция быстро теряет свою исключительность в толпе одинаковых судеб и страданий. Бедолага даже марки не мог собирать без чувства исполненного долга. Ему постоянно хотелось поставить на них штамп имперской канцелярии.

Витые из широких титановых полос колонны с нескончаемыми рядами зрителей парили под огромным куполом из наностекла, сквозь который светили звёзды. По сторонам, вдоль воздушных причалов сновали в несколько кругов летательные аппараты: серебристые дирижабли, бипланы и космические яхты. Режиссёр фестиваля отказался от гравитации в пользу трёхмерного пространства, чтобы господин-оформитель мог свободно обращаться во время представления с облаками и ветром под музыку гигантских динамиков в виде плазменных шаров, стреляющих в разные стороны разрядами голубых молний.

По прозрачным стенам ресторана в стиле неомодерн, парящего в разряженном воздухе над снежными вершинами Гималайских гор, медленно текли красные лоскуты света от закатного солнца. Маэстро Серж со своей партнёршей Малефик милостиво раздавали направо и налево автографы, пряча глаза от магниевых вспышек фоторепортёров. Граф с любопытством читал программу фестиваля, когда к нам за столик подсели принцесса с Ферапонтом.

- Я танцевала с Наомой-младшим, - похвасталась принцесса.

- И что впечатления?

- Скучно с ним, таскает по паркету, не в пример деликатному Ферапонту.

- Не перехвалите, зазнается, - придётся уши драть пальцами.

- Может быть отсутствие практики? – предположил граф.

- Ой, а при чём здесь практика? Он, конечно, маэстро, но совсем не ждёт партнёршу.

- Вот и мне показалось, избаловала его Малефик. Молодёжь, а давайте проверим Ферапонта?

- Это зачем? – насторожилась принцесса.

- Пусть потренируется. Ферапонт, есть желание?

- Граф, предложите только тему, - с готовностью откликнулся секретарь.

- Хорошо, например, «божественное создание».

Секретарь повернулся в сторону Малефик с долгим взглядом и получив согласие в виде кивка головы, направился к столику.

- Вы знаете, я всегда задавался вопросом, – предлагая руку начал он.

- Каким же?

- Почему женщин называют божественным созданием.

- И почему?

- Потому, что они все похожи на вас!

- Льстите! Надеюсь, двигаетесь не хуже?

- Ноги слегка отстают от живости мысли, но рядом с вами у них значительно больше шансов.

- Да вы, мечтатель?

- Что вы, я уже весь в танце, какие могут быть мысли, одни безумства. Позвольте? – Ферапонт, обняв женщину за талию, увлёк на паркет.

Принцесса нервно скомкала салфетку:

- Маэстро, смотрите, как она загребает ногами.

- Не скажите, зато с каким пафосом – царевна! Вот Ферапонт сутулится словно верблюд.

- Точно, точно, из-за неё.

- Коне-е-чно! – поддакнул я.

- А что думаете о Платоне?

- Обременён ролью наследника. Весь такой напряжённый, у меня аж спина начинает ныть, когда на него смотрю.

- Маэстро, я не об этом. Мне предлагают за него замуж идти.

- От судьбы не сбежишь, брак дело ответственное, тут не до романтики.

- Всё из-за этого проклятого гелия! Павел ещё не знает, что его ждёт там, на Нибиру.