Хроники Артура (сборник)

— Лорд Борс, — холодно поприветствовала она защитника своего бывшего любовника.

— Госпожа. — Борс вскочил на ноги и неуклюже поклонился.

Гвиневера окинула взглядом щит с Ланселотовым гербом и скептически изогнула бровь.

— Тебе он, вижу, тоже прискучил?

— Я бритт, госпожа, — чопорно отозвался Борс.

— Бритт, и притом отважный, — тепло заверила Гвиневера. — Думается, нам очень повезло, что ты с нами. — Слова она нашла ровно те, что надо: Борс, изрядно смущенный встречей, внезапно расплылся в застенчивой улыбке. Он пробормотал, что-де счастлив ее видеть, однако ж по части комплиментов Борс был не силен — бедняга аж краской залился.

— Надо полагать, твой прежний господин ныне с саксами? — спросила Гвиневера.

— Да, госпожа.

— Тогда молю, чтобы он оказался в пределах досягаемости моего лука, — промолвила рыжеволосая красавица.

— Это навряд ли, госпожа, — отозвался Борс: он-то знал, сколь неохотно Ланселот подвергает себя опасности. — Зато в саксах у тебя нынче недостатка не будет. Стреляй — не хочу.

И Борс был прав, ибо внизу, под нами, там, где солнце выжигало последние клочья речного тумана, Кердик с Эллой, по-прежнему веря, что их главный враг угодил в западню на Минидд Баддоне, планировали сокрушительную атаку. Никаких тебе тонких маневров, никакого тебе захвата с флангов — нет, нас ожидал штурм простой и грубый, как удар молота, вверх по южному склону Минидд Баддона. Сотни воинов уже строились в боевой порядок, плотные ряды копий поблескивали в утреннем свете.

— Сколько их там? — спросила Гвиневера.

— Слишком много, госпожа, — удрученно заметил я.

— Половина их армии, — уточнил Борс и объяснил ей, что саксонские короли верят, будто на вершине холма заперты Артур и его храбрейшие воины.

— Выходит, Артур обвел-таки их вокруг пальца? — спросила Гвиневера. В голосе ее отчетливо прозвучала нота гордости.

— Не Артур, а мы, — хмуро буркнул я, указывая на знамя с медведем, подрагивающее на легком ветерке.

— Так что теперь придется нам их победить, — бодро отозвалась Гвиневера, хотя я понятия не имел как. Настолько беспомощным я не чувствовал себя с тех самых пор, как застрял на Инис Моне, осажденный людьми Диурнаха, но в ту мрачную ночь у меня был в союзниках Мерлин — и его магия вывела нас из западни. Теперь на магию рассчитывать не приходилось, и я ждал самого худшего.

Все утро я наблюдал, как саксонские воины строятся среди зеленой пшеницы, как их маги выплясывают вдоль боевых рядов, а вожди разглагольствуют перед копейщиками. Передний ряд саксонского строя держался неплохо: то были закаленные в боях воины, принесшие клятву своим лордам, но прочие собравшиеся, надо думать, были под стать нашему ополчению (по-саксонски — фирд ) и постоянно разбредались в разные стороны. Одни ушли к реке, другие вернулись в лагеря. Мы наблюдали за происходящим с вершины холма: ну ни дать ни взять пастухи сгоняют бесчисленное стадо — едва удавалось построить одну часть армии, как в другой воцарялся беспорядок, и все начиналось сначала. И все это время грохотали, не умолкая, саксонские барабаны. Барабаны эти представляли собою громадные полые бревна — по ним колотили деревянными дубинками, и зловещие ритмы смерти эхом прокатывались по лесистому склону в дальней части долины. Саксы, конечно же, глушили эль — набирались храбрости перед тем, как двинуться на наши копья. Кое-кто из моих людей прикладывался к меду. Я этого не поощрял, ну да запретить солдату пить — все равно что помешать собаке лаять; кроме того, очень многим было позарез необходимо пламя, что мед зажигает в брюхе, ибо они умели считать не хуже меня. Тысяча воинов пришла биться с жалкой горсткой из трехсот человек.

Борс попросил, чтобы ему и его людям отвели место в центре щитового строя; я согласился. Я надеялся, умрет он быстро, под ударом топора или копья, ибо если перебежчика захватят живым, смерть его будет долгой и мучительной. Он и его люди очистили щиты от гербов до некрашеной древесины и теперь воздавали должное меду. Я их не осуждал. Исса оставался трезв.

— Они захлестнут нас, господин, — встревоженно проговорил он.

— Да, — согласился я, жалея, что ничего более осмысленного сказать не могу. Признаться, при виде вражеских приготовлений у меня опустились руки: я понятия не имел, что с атакой делать. Я ничуть не сомневался, что мои люди способны выстоять против лучших саксонских копейщиков, но воинов у меня едва хватало на щитовую стену в сотню шагов, а саксы двинутся на нас строем в три раза длиннее. Мы будем сражаться в центре, мы зарубим немало врагов, но неприятель обойдет нас с флангов, захватит вершину и перебьет нас сзади.

Исса поморщился. Его украшенный волчьим хвостом шлем когда-то принадлежал мне; впоследствии Исса украсил его узором из серебряных звезд. Его беременная жена Скарах отыскала у источника вербену, а Исса закрепил пучок на шлеме — в надежде, что талисман убережет его от вреда. Он предложил веточку и мне, но я отказался.

— Оставь себе.

— Что будем делать, господин? — спросил он.