Хроники Артура (сборник)

Впрочем, о королевском троне Думнонии помышляли не мы одни. Я узнал об этом в начале весны, когда умер святой Тевдрик. На исходе зимы Артур простудился — он чихал и дрожал в ознобе и на похороны старого короля отправил Галахада. Ехать предстояло недалеко — в Бурриум, столицу Гвента, вверх по течению реки от Иски, и Галахад уговорил меня составить ему компанию. Я скорбел о Тевдрике — он был нам добрым другом, но я отнюдь не рвался присутствовать при его погребении и выслушивать бесконечные заунывные причитания христианских обрядов. Однако Артур присоединил свой голос к просьбам Галахада.

— Мы здесь живем милостью Мэурига, — напомнил он, — так что неплохо бы выказать ему уважение. Я бы поехал, кабы мог, — он громко чихнул, — да только Гвиневера говорит, оно для меня верная смерть.

Так что вместо Артура поехали мы с Галахадом, и заупокойная служба и впрямь оказалась нескончаемой. Отпевали покойного в громадной, похожей на амбар церкви, что Мэуриг возвел в честь предполагаемой пятисотой годовщины прихода Господа Иисуса Христа на грешную землю, и как только все полагающиеся псалмы и молитвы отзвучали под церковным сводом, нам пришлось выдержать новую порцию молитв у Тевдриковой могилы. Погребального костра не было, не было и поющих копейщиков, просто холодная яма в земле, два десятка переминающихся с ноги на ногу священников и до неприличия поспешное возвращение в город с его тавернами, когда прах Тевдрика наконец-то предали земле.

Мэуриг пригласил нас с Галахадом отужинать с ним. Присоединился к нам и Передур, племянник Галахада, а еще — епископ Бурриума, угрюмый брюзга именем Лладарн: самые занудные молитвы того дня были на его совести. Трапезу он начал с очередного велеречивого моления, после чего придирчиво расспросил меня о состоянии моей души и весьма огорчился, когда я заверил, что душа моя — в ведении Митры. В обычное время такой ответ Мэурига непременно разозлил бы, но сейчас он был слишком рассеян, чтобы заметить подначку. Я знал, что Мэуриг не то чтобы безмерно огорчен смертью отца: он не позабыл о том, как Тевдрик отобрал у него власть в пору битвы при Минидд Баддоне. Но он хотя бы изображал глубокое горе и утомлял нас неискренними восхвалениями святости и мудрости покойного. Я выразил надежду, что смерть Тевдрика была милосердно легкой, и Мэуриг поведал, что святой заморил себя голодом, пытаясь уподобиться ангелам.

— Под конец от него вообще ничего не осталось, — подхватил епископ Лладарн, — лишь кожа да кости, вот оно как, кожа да кости! Но монахи рассказывают, кожу его пронизывал небесный свет, хвала Господу!

— Ныне же святой восседает одесную Господа, — промолвил Мэуриг, осеняя себя крестом. — Однажды и я воссоединюсь с ним. Отведай устрицу, господин.

И он подтолкнул ко мне серебряное блюдо, а себе плеснул вина. Бледный юнец с выпученными глазами и реденькой бороденкой, он отличался раздражающей педантичностью. Подобно отцу, он упорно подражал римским обычаям: на жидких волосах носил бронзовый венок, рядился в тогу и ел лежа. Ложа были ужас до чего неудобными. Женился он на унылой, изрядно смахивающей на корову принцессе из Регеда: она приехала в Гвент язычницей, произвела на свет мальчиков-близнецов, после чего в ее неподатливую душу вколотили христианство. Она заглянула в тускло освещенную трапезу от силы на минуту, вытаращилась на нас и, не сказав ни слова и не съев ни куска, исчезла так же загадочно, как и появилась.

— Есть ли вести о Мордреде? — полюбопытствовал у нас Мэуриг после мимолетного появления супруги.

— Ничего нового мы не слыхали, о король, — отозвался Галахад. — Хлодвиг взял его в осаду, но жив Мордред или нет — нам неведомо.

— У меня есть новости, — промолвил Мэуриг, очень довольный, что знает больше нашего. — Вчера заезжал купец с вестями из Броселианда: Мордред будто бы при смерти. Рана загноилась. — Король поковырял в зубах палочкой из слоновой кости. — Не иначе, это кара Господня, принц Галахад, Господня кара!

— Да славится Его имя, — вмешался епископ Лладарн. Седая борода епископа была так длинна, что конец ее терялся под ложем. Лладарн пользовался бородой вместо полотенца: вытирал жирные пальцы грязными спутанными прядями.

— Такие слухи ходили и раньше, о король, — промолвил я.

Мэуриг пожал плечами.

— Купец, похоже, знал, о чем говорит. — Король заглотил устрицу. — Так что если Мордред еще не мертв, то, верно, скоро умрет — умрет, не оставив наследника!

— Именно, — кивнул Галахад.

— А Пирддил Повисский тоже бездетен, — продолжал Мэуриг.

— Пирддил не женат, о король, — напомнил я.

— А собирается ли жениться? — полюбопытствовал Мэуриг.

— Прочили за него принцессу из Кернова, — отозвался я, — и несколько ирландских королей сватали ему своих дочерей, да только мать его желает, чтобы Пирддил повременил год-другой.

— Ах, значит, за Пирддила все решает мать, вот оно как? Стоит ли удивляться, что он слаб, — произнес Мэуриг недовольным, визгливым голосом. — Слаб! Я слыхал, западные холмы Повиса кишмя кишат разбойниками?

— Я тоже это слышал, о король, — отвечал я.