Хроники Б-ска +

Давно уже нет того ларька… А Чермет? Чермет есть, куда он денется…

Чермет давно уже не пригород, а чуть ли не центр города. А когда-то пустыри составляли основу черметовского ландшафта. Сразу после пограничного ларька город заканчивался даже внешне: булыжная мостовая превращалась в грунтовку, всё чаще появлялись пустыри с отдельно стоящими домами, бараками и сарайчиками, переделанными под жильё. Около моего дома огромный пустырь с озером соединял две основные черметовские улицы: с одной стороны пустыря стояло несколько чётных домов улицы Ленина (ныне Фокина), с другой – нечетные домишки Пролетарской улицы, пустырь заканчивался бараками…

Бараки, как впрочем и всё черметовское жильё, тема особого разговора. У моей семьи по черметовским понятиям было хорошее жильё: коммуналка на три семьи в двухэтажном срубе на два подъезда. Десятка два подобных домов построили на Чермете пленные немцы для комсостава авиационного полка, который размещался сразу за оврагами. В 60-е годы военный аэродром стал гражданским, а в 90-е его вообще перенесли за город. Но в 50-е мы,

мальчишки, с восторгом любовались взлётами и посадками серебристых «ястребков» сквозь аэродромовскую «колючку». Видимо, военных лётчиков оказалось меньше, чем предполагалось, и часть построенных для них домов перешла к городу. Городское руководство передало дома самым нужным и важным для города организациям. Как ни странно сегодня это слышать, но самым нужным для послевоенного Б-ска был признан театр – ему выделили целый дом, в котором мои родители, работники театра, получили комнату. Это была неслыханная удача.

Это была проходная комната. В другой – жила другая семья, и, чтобы попасть к себе, они ходили через нас. Это были молодые артисты, к ним естественно приходили гости, пели песни, танцевали, часто до утра, иногда они заглядывали к нам, спрашивая: «Мы вам не мешаем?» – «Да нет, что вы, всё нормально».

Третья семья имела отдельную комнату со своим выходом на общую кухню, где на длинных, сбитых из досок столах, постоянно пыхтели примусы, а для серьёзных готовок или стирок растапливали огромную плиту. Но плита потребляла много дров, а с дровами было туго, их экономили, берегли до зимы – отопление было печное. О стирках соседей предупреждали заранее, чтобы те успели приготовить обед: во время стирки даже две семьи на кухне не помещались.

В общем, жили мирно, кухонные скандалы возникали, но не очень часто. Другое дело в бараках – там скандалы практически не затихали. И причины тому были.

Барак – жуткая примета послевоенного Б-ска. Длинное с покатой крышей сколоченное из досок строение, скорее напоминающее коровник, нежели жильё человека. Внутри оно фанерными перегородками было поделено на небольшие комнатки. В такой комнате могли жить иногда до десяти человек – семьи бывали разные. В конце тёмного коридора находилась общая для всех кухня, на которой в любое время дня и ночи кто-то что-то делал – семей в бараке жило много, а кухня была одна. Именно из-за неё жильцы барака ссорились, неделями враждовали, иногда даже дрались, но всё равно терпели и верили в светлое будущее, когда государство решит жилищную проблему.

Правда, на государство надеялись далеко не все. С каждым годом росло число домовладельцев. Как эти люди ухитрялись, отказывая себе во всем, преодолевая всевозможные административные препоны, доставать стройматериалы и строиться, я до сих пор понять не могу. Такая стройка могла тянуться десятилетиями. Поначалу этих людей жалели, им сочувствовали, но после завершения строительства начинали завидовать и называть «кулаками». Власть тоже не жаловала эту категорию черметовцев, мучая их постоянными проверками и придирками.

Была на Чермете и своя «элита» – «прокурорские дома». Несколько двухквартирных домиков было построено над самым оврагом для работников областной прокуратуры. В плане наличия или, вернее, отсутствия каких-либо «удобств» эти дома ничем не отличались от остальных, но жильё от государства в несколько комнат и без соседей по кухне было пределом мечтаний любого черметовца.

Но если отбросить «квартирный вопрос», то в остальной жизни черметовский люд мало чем отличался друг от друга. Все примерно одинаково мало зарабатывали, все в основном кормились со своего подворья, все держали кур и свиней, выращивали свеклу, капусту, морковку, спасительницу картошку – благо пустующей земли на Чермете хватало. По вечерам во всех семьях стучали швейные машинки – хозяйки что-то перешивали, перекраивали, вечно обменивались какими-то выкройками, решали неразрешимые проблемы, типа, как из протертых отцовских брюк построить сыну штаны с курточкой. Пошив же новой одежды для взрослых был вообще событием неординарным: накопить денег, «достать мануфактуру», выбрать фасон…

Шитье любой серьёзной обновки по суете вокруг неё внешне мало чем отличалось от создания знаменитой гоголевской шинели. Купить готовый костюм, по-моему, вообще было негде.