Хроники. Бетти блондинка атаманша Солнечного острова (СИ)

  Перед самцом, ее мужем, провинился, потому что он считал тебя своим другом, а ты изменял ему с его самкой.

  Ты виноват кругом, дядя Томас.

  Самое смешное, что когда ты был бедный, нищий, то ни перед кем не был виноват.

  Более или менее ты устраивал мою маму и моего отца.

  Я любила твои тортики. - Я сделала важную паузу и снова приподняла бровь. - И знаешь, для некоторых девушек мелочь вырастает до вселенских размеров.

  И, наоборот, то, что вы мужчины считаете своими достижениями - деньги, власть - иногда меркнет на фоне света мелочи.

  Я с благодарностью тепло вспоминаю твои тортики, дядя Томас, а тебя я постараюсь забыть!

  Иди, танцуй, мужской угодник! - Я повернулась к дяде Томасу спиной, показывала, что разговор окончен.

  Ничто не вернуло меня к общению с ним.

  - Арабелла, у тебя идеальная спина, - дядя Томас произнес надтреснутым, полным обиды голосом. - Самое удивительнее, что сверху она оканчивается не менее идеальной головкой, а снизу - попа и ноги.

  Когда девушка обижается, она поворачивается спиной.

  Но вы даже не подозреваете, что на спину нам проще смотреть, чем вам в лицо.

  Глаза в глаза - иногда стыдно, а свиной можно любоваться без робости, потому что на спине нет глаз.

  Да, кожа атласная.

  Чем ты ее намазываешь, когда собираешься выйти обнаженная на бал?

  - Ничем не намазываю, дядя Томас, - я обернулась. - Я сама по себе гладкая, блестящая и красивая. - Час я расхваливала себя.

  За это время простила дяде Томасу все, даже забыла, за что на него рассердилась.

  - Мы, девушки, отходчивые, - Красивая стройная женщина в свадебном наряде подошла ко мне.

  Рядом с ней пританцовывала очень бойкая красавица в голубом платье. - Возненавидим, готовы убить мужчину, но только он скажет хотя бы одно доброе слово о нашей красоте, как мы сразу прощаем все.

  - Тетя Сольвейг? - Я глазам своим не верила.

  - Для тебя я просто - мама Сольвейг!

  - Нет, вы - тетя Сольвейг, потому что мою маму зовут Зейнон.

  У вас ноги разные. - Я засмеялась, потому что тетя Сольвейг вела себя неестественно.

  - Арабелла, девочка моя, ноги у всех разные, но они одинаково ходят, - Сольвейг обняла меня за плечи.

  Ее напарница по танцам зашипела от злости. - Я расскажу тебе историю, легенду о ногах, и к чему они приводят.

  В древней цивилизации жила красивая Принцеса Эллисон, краше которой только озера во владениях ее отца.

  Однажды Эллисон оказалась на зеленом лугу.

  К ней подбежали овечки и кружились вокруг, словно облачка.

  Эллисон смеялась, расчесывала густую шерстку овечек и радовалась, потому что все, что находится на земле, принадлежит ей и ее отцу королю.

  "Здравствуй, красавица Принцеса Эллисон", - из кустов вышел пастух.

  Юноша был необычайно красив собой, потому что молодой и вырос на свежем воздухе и на овечьем молоке.

  Густые смоляные кудри обрамляли его смуглое волевое лицо и непокорными волнами ниспадали до земли.

  "Как твое имя, мой подданный?" - Эллисон с удовольствием рассматривала ладную фигуру юноши.

  "Зовут меня просто - Генрих, - юноша поклонился. - Извини, но я в тебя сразу влюбился.

  Не мудрено, потому что, когда молодой человек встречает девушку, то у него возникают чувства.

  Точно также поступают животные, например, мои бараны с овцами". - Генрих наивно улыбнулся.

  Улыбнулась и Эллисон в ответ.

  Она согласна, что когда юноша смотрит на девушку, то у и у него и у нее загорается в сердце.

  "Много женихов сватались во дворце, искали мою руку, - Эллисон наклонила головку к правому плечу. - Но я Принцеса, поэтому должна долго выбирать и привередничать.

  А ты красивый!" - Эллисон покраснела, как спелая вишня.

  "Я появился на свет на три недели раньше срока, - Генрих засмеялся. - Гадалка сказала, что мне не терпится начать жить.

  Но я уже тогда знал, что встречу тебя, поэтому так торопился вылезти из утробы матери. - Генрих бросил на принцессу быстрый взгляд исподлобья.

  Из другого места он не мог бросить взгляд, потому что глаза у него находились подо лбом. - Принцеса, Эллисон, выходи за меня замуж". - Генрих встал на одно колено и пристально смотрел в глаза принцессы.

  Эллисон заметила, что одежда не скрывает достоинств его тела.

  "Я Принцеса, а ты простой нищий пастух, - Эллисон засмеялась. - Я с детства мучилась: изучала дворцовый этикет, сто наук, танцевала, пела, наряжалась.

  Мой отец сражался за власть, подавлял народные восстания, уничтожал и уничтожает своих врагов, которые стремятся отобрать у нас королевство, а его и меня казнить.

  Мы сидим на мешках с деньгами, а ты хочешь получить все и сразу.

  Даже больше - королевство и меня, красивую обольстительную принцессу впридачу.

  Не бывать этому, пастух". - Эллисон рассердилась.

  Даже ножкой топнула по мягкой траве.

  Овцы и бараны с осуждением смотрели на девушку.

  Никто не имеет право, кроме них, мять траву на лужайке.

  "Можешь считать меня живым воплощением зла, - Генрих поднялся с колена, тщательно вытер пучком травы штаны. - Но судьба нас связала еще задолго до нашей встречи.

  Во всех историях Принцеса обязательно влюбляется в простого пастуха и берет его в мужья.

  Пастух, разумеется, тоже влюбляется в принцессу, потому что - не овец же ему всю жизнь любить.