Хроники ближайшей войны

И поэтому дело возрождения России на данный момент следует считать проигранным. Еще до того, как оно, по сути, началось. Ничто серьезное, талантливое, умное и интересное стране сегодня не нужно: оно только будит больного, который, похоже, уже смирился со своей безнадежностью. Все сколько-нибудь поднимающееся над общим уровнем серости немедленно, как вершина, притягивает молнию: я впервые задумался об этом после гибели Луцика и Саморядова и с тех пор убеждался неоднократно. Фатум тяготеет тут над всеми, кто хоть что-то может. Можно видеть в этом логику истории, а можно – чью-то злую волю; я предпочитаю взгляд метафизический и теорий заговора не люблю. Как бы то ни было, сегодня любая попытка вернуть стране силу и величие означает кровь и только кровь. Собственно, кровь льется и так. Но «так» – по крайней мере не удается обвинить в этом кого-то конкретного. Кого-то, кому надоело вот так заживо гнить и захотелось наконец что-нибудь делать.

Что-нибудь делать в сегодняшней России – означает почти наверняка не просто ущемить чьи-то финансовые интересы, не просто спровоцировать очередную бойню, передел, виток насилия,- но и бросить вызов стагнации; а стагнация этого не прощает. Как не прощает и история попыток встать у нее на пути. Иной раз послушаешь, как тебя за невиннейшие констатации обвиняют во всех смертных грехах,- и подумаешь: не надо. Махнем рукой. Нечего…

Стагнация – это не просто исторический процесс. Это конкретные люди с конкретными фамилиями и интересами. Перечислять их – скучно, полемизировать с их печатными органами – бессмысленно. Иногда казалось, что их эпоха вроде бы кончилась. Дудки. Это они притворились мертвыми – очень надежный прием. Тактика их все та же: гуманизм на марше. Мы не хотим кровопролития. Мы не хотим ни великой России, ни великих потрясений (потому что сегодня уже ясно, что без великих потрясений никакой великой России не будет). Мы за то, чтобы никого не убивали.

Против этого нечего возразить. Противоречить логике истории – хорошая штука, но она красива только в книжках вроде «Улитки на склоне». А когда улитка сползает по склону Фудзи в низину быстро, почти лавинообразно,- останавливать ее бессмысленно. Только кровь проливать.

Поздравляю вас, люди с чистой совестью. Ваше дело правое, победа будет за вами.

В самой главной, лейтмотивной арии «Норд-Оста» – морской, которую поют сначала грузчики на пристани, потом чукчи на далеком северном берегу,- есть интересная первая строчка: «Море молчит, как рыба, но ветер дунет – и все изменится».

Ну, вот он и дунул, ветер норд-ост, северо-западный ветер, несущий запах моря и дыма, суровый и свежий ветер тревоги и гордости.

Изменилось ли что-нибудь?

Не знаю. Разве что где-нибудь в глубине. Но пока, сколько ни всматриваюсь, вижу одну и ту же мертвую зыбь.

2003 год

Дмитрий Быков

Уловленный дьявол 1

В Киев ездят сегодня, как в Турцию: в России зима, а здесь жара. Некоторые даже приносят свои извинения: простите, мол, пожалуйста, что я прибыл из такой варварской страны, где снег, медведи и спячка. Турки принимают эти извинения, всячески стараются услужить, показывают свою экзотику, но в глубине души все равно считают таких гостей людьми второго сорта, а всех их женщин называют наташами. Сами же сказали, что рабы, еще и извинились,- чего церемониться-то? Скажи такому гостю, что в Турции тоже бывает зима,- пусть мягкая, турецкая,- он тут же обвинит тебя в зависти, русофильстве и имперских амбициях.