Хроники ближайшей войны

Конечно, детский сад для многих детей – особенно из юных индивидуалистов, из которых потом получались писатели или художники,- был сущей пыткой. Даже если это был такой прекрасный детский сад, как припятский. Конечно, там была принудительная высадка на горшки, манная каша и случаи массовых отравлений. Но никогда ни в одной стране мира так не любили детей, как любили их в Советском Союзе; нигде больше над ними так не тряслись, не возились так с крошечным зародышем таланта, не устраивали таких детских концертов, игр, конкурсов и чего хотите. Да, этих детей опекали на каждом шагу, да, их лишали свободы, да, их растили в тепличной атмосфере сладкой полулжи,- и все-таки их любили, ужасно любили, и если удушали, то исключительно в объятиях. И шансов стать людьми у этих детей было больше, да и врали им в перестроечные годы, если вдуматься, ничуть не меньше. Да, это был искусственный, оранжерейный мир, оставшийся только в Припяти. Но надо быть каменным, чтобы бесчувственно смотреть на то, как этот добрый, идиллический, замкнутый мир разъедает свирепая, неостановимая, животная сила расчеловеченной природы. Какие-то лианы уже заплетают стену, полы завалены листьями, стекла выбиты ветром.

Высотные, роскошные шестнадцатиэтажные дома, которыми была застроена почти вся Припять (ни одного старого дома – городу было пятнадцать лет!), тоже осыпаются, стены облупились, в пустых квартирах гуляет ветер. Почему-то почти во всех очень много учебников – первое поколение припятских детей, родившихся уже здесь, готовилось к поступлению в вузы. Несколько рассохшихся, безнадежно испорченных пианино – в Припяти они были во многих квартирах. На крышах ржавеют огромные железные гербы с бесполезными лампочками иллюминации. На одном из домов – красной краской – надпись:

«Прощай, юный наш город!». На другом – «Прости меня, мой дом родной. Юля».

Надпись появилась в июле 1986 года, когда припятчан ненадолго впустили в их город. Некоторые понимали, что это в последний раз.

Великий знак был нам дан в Чернобыле, но тогда мы его не прочли. Божьи предупреждения понимаются задним числом. Очень скоро ровно такие же пейзажи стало можно увидеть по всей бывшей империи, но там это уже не разрушительная работа природы, а дело рук человеческих. Так же выглядят детские сады в Чечне, так же зияли глазницы карабахских домов, так же пустели города, в которых угасали заводы, дававшие работу и жизнь всему местному населению. Чернобыльская зона – первая советская территория, которая стала так выглядеть, но прочие регионы догнали ее довольно скоро. Какая радиация пронизала империю? Кто-нибудь скажет, что свобода,- и это тоже будет правдой…

Ну, а кто там виноват? Кто в конце концов довел до всего этого ползучего разрушения, до торжества всего худшего, что заложено в человеке, до попустительства и поругания? Или это Запад станцию нам взорвал? Нет, сами торопились рапортовать об удачно проведенном эксперименте, сами пустили реактор вразнос и перегрели его,- более точную модель Советского Союза в середине восьмидесятых трудно вообразить…

Господь ничего не объясняет, не разжевывает, не расставляет моральных акцентов. Он просто показывает: будет так-то и так-то.

И стало так.

Иное дело, что ни одна страна мира не довела бы до такой аварии – но и ни одна страна мира не справилась бы так стремительно с ликвидацией ее последствий. Типичный русский подвиг – сами себе соорудили непреодолимое препятствие – и героически преодолели. К осени соорудили саркофаг, хотя многие до сих пор полагают, что прежде следовало расчистить как следует четвертый энергоблок, с помощью роботов вынуть большую часть топлива; тогда торопились и решили топливо не вынимать, а замуровать. Спешка понятная – весь мир встал на дыбы и запаниковал. Ни стремительная и очень четкая эвакуация, ни героическое тушение пожара – ничто, боюсь, уже не было бы возможно в новой, нынешней России. Перед техногенными катастрофами она сегодня совершенно беспомощна. А о мародерстве и говорить не приходится – оно, боюсь, процвело бы пышно. Умру, а урву. Как раз сейчас,- бывают странные сближения,- ТНТ рекламирует «Рейнджера из атомной зоны»: страшилок на чернобыльском материале снято достаточно. Отважный лесник-спецназовец сражается с мародерами, пальба, баба, хруст зубов.

Вот только не мародерство ли и это?