Хроники ближайшей войны

Схватив такси за тысячу драм (армянский аналог пятидесяти рублей, нечто вроде пятиэровой монетки, за которую можно доехать в любую точку Еревана), мы отправились на улицу Комитаса, в центр, в надежде попасть в самое средоточие заветного национального промысла. Там, однако, нам с вечной армянской скорбью в глазах сообщили, что линия, производившая легендарные кепки, закрыта за нерентабельностью. Раньше их шили на весь Союз, и они пользовались огромной популярностью, потому что были, вах, самые лючшие. Но теперь на Союз шить не надо, а вся Армения давно окепочена. Поэтому любимый промысел отдан на откуп местным ремесленникам, многие из которых, однако, занимаются своим делом вот уже по сто пятьдесят лет. Это называется «династия».

– И где найти такую династию?- спросил я без особенного энтузиазма.

– О,- таинственно произнес старый мастер с бывшей кепочной линии.- Есть один мастерская (вероятно, всем известна волшебная способность армян обо всем мужском говорить в женском роде, и наоборот). Он необычный, древний. Лучший в Ереван.

Там весь город себе шьет. Улица Киевян, тридцать три. Ехать так, так и вот так,- он извилисто показал, как ехать.

– Скажите, а что же у вас теперь шьют вместо кепок?- поинтересовались мы на прощание.

– Хорошие фуражки камуфляж,- с достоинством сказал мастер.- Тоже кепка, только военний.

Это, в общем, соответствует новой Армении, которая являет собою довольно экзотический синтез латиноамериканской вечно воюющей республики, где ежемесячно происходят военные перевороты,- и восточной царственной лени, знаменитой кавказской неги. Нечто подобное можно наблюдать в Абхазии. С одной стороны - молодые генералы, которые периодически захватывают власть, свергаются, меняют парламент, образуют автономии и пр. С другой - восточный пофигизм и умение радоваться простым вещам вроде винопития и мясоедения; так возникает упоительный синтез, который Лимонов назвал «Войной в ботаническом саду». Конечно, в Армении все это не совсем так - на ботанический сад она не похожа, земля ее камениста,- но войны и политические страсти в ней так и кипят, причем кипят лениво, тяжело и душно, как кофе в джезве (уж джезву-то точно изобрели армяне). После Карабаха, который на сегодняшний день так и не имеет ясного статуса и превратился, по сути, в абсолютно авторитарный, почти никем не признаваемый режим, здесь мало верят в революции, войны и национально-освободительные движения; почти все борцы за свободу Карабаха давно сбежали оттуда в ужасе от того, что получилось. Однако в самом Ереване действуют 142 политические партии, и некоторые из них здесь называют «партиями запорожского типа» - не потому, что в них присутствует запорожская вольница, а потому, что весь их состав способен разместиться в одном «Запорожце». Эта модель по-прежнему популярна в Ереване. …Некоторое время мы поплутали так, так и так, но наконец вырулили на Киевян, где отыскали дом 33. «Нарушаю!- с упоением кричал водитель Жора, чудом ориентируясь в ереванском автомобильном хаосе.- Опять нарушаю!» Наконец мы высадились у скромного полуподвальчика, спустились вниз, и я обомлел.

В небольшой, жарко натопленной мастерской (включены были четыре обогревателя) стрекотало пять старомодных машинок, пахло кофием, а вся стена - метра эдак четыре на шесть - была завешана кепками любых фасонов и разновидностей. Я никогда не видел столько кепок в одном месте. Тут были восьмиклинки и «аэродромы», кожанки и пестрые тканые кепочки в духе Олега Попова, с козырьками и без, с пумпончиками и пипочками, ленточками, узорчиками и даже ушами. Тут были кепки на всякий вкус, от парижского до зюгановского, от эстетского до пролетарского,- и хозяин мастерской Размик Аракелян с важностью и удовлетворением оглядывал потрясенных гостей.

– Кофе?- важно спросил он.

Сколько шьют в Армении кепки, столько занимаются этим делом мастера Аракеляны; нынешний Аракелян шьет их ровно сорок лет, с 1962 года. Навыки передал ему отец, а тому - его отец, великий эриванский кепочник, шивший подарок Ленину.