Хроники Черного Отряда

В сочетании со взглядом на дорогу за моей спиной это подразумевало многое. Кое-кто из ушедших со мной не вернулся.

– За нами гналась половина Взятых. Нас разметало, я так и не смог никого отыскать. Но об их поимке тоже не слыхал. Пошли вниз. Надо доложить Душечке. Новости невероятные. И дайте пожрать чего-нибудь. Приходилось есть стряпню друг друга, а из моей спутницы повар еще хуже, чем из меня.

– Брр. – Эльмо вздрогнул и огрел меня по спине. – И ты жив?

– Да, я крепкий старый стервятник, Эльмо. Пора бы запомнить. Черт, я… – Я понял, что несу уже полный бред, и ухмыльнулся.

– Добро пожаловать домой, Костоправ, – прожестикулировал Молчун.

– Давай, – подбодрил я Госпожу, когда мы достигли входа в Нору, и взял ее за руку. – Пока глаза не привыкнут; темно тут, как в могиле. И приготовься к вони.

О боги, какая мерзость! Тут и навозный червь задохнется.

Внизу бурлила жизнь. Когда мы проходили мимо, наступала внимательная тишина, за нашими спинами шум возобновлялся. Молчун вел нас прямо в зал совещаний. Эльмо откололся по дороге – пошел добывать нам обед.

Когда мы входили, я заметил, что все еще цепляюсь за руку Госпожи. Та улыбнулась мне, но в улыбке было больше нервного ожидания. Говорите мне теперь про поход в логово дракона. Я слегка пожал ей руку – такой уж я смелый.

Душечка выглядела измотанной. Как и Лейтенант. Было там еще с дюжину человек, почти все незнакомые. Видимо, они явились после того, как имперцы эвакуировали войска с периметра равнины.

Душечка надолго припала ко мне. Так надолго, что я покраснел. Мы с ней, вообще-то, к излияниям чувств не склонны. Наконец она отпустила меня и глянула на Госпожу с некоторой ревностью.

– Это Ардат, – показал я. – Она поможет мне переводить. Хорошо знает древние языки.

Душечка кивнула, не задавая вопросов. Уж настолько мне тут доверяют.

Принесли еду. Эльмо приволок стол и табуреты, выгнал всех, кроме меня, Лейтенанта, Молчуна и Госпожи, – да еще сам остался. Госпожу он тоже хотел отослать, но не решился.

Пока мы ели, я урывками, когда рот и руки были свободны, рассказывал свою историю. Было несколько трудных моментов, особенно когда я сообщил Душечке, что Ворон еще жив. Теперь, задним числом, я полагаю, что для меня это было тяжелее, чем для нее. Я ожидал, что она разволнуется или сорвется в истерику. Ничего подобного не случилось.

Вначале она просто отказалась мне верить. Я понимал – Ворон до своего исчезновения был центром ее мира. Она не могла представить, чтобы он включил ее в величайший спектакль своей жизни ради того, чтобы пошарить вокруг Курганья. Это казалось бессмысленным – Ворон никогда не лгал ей.

Я тоже не видел тут смысла. Но, как я уже отмечал, у меня возникало подозрение, что в этой истории есть двойное дно. Я догадывался, что Ворон бежал не к чему-то, а от чего-то.

Спорила Душечка недолго. Она не из тех, кто неспособен признать неприятную истину. С этой болью она справилась лучше, чем я ожидал, – возможно, худшее уже отболело много лет назад.

Однако нынешнее состояние Ворона ничуть Душечку не успокаивало, а она и без того находилась в расстроенных чувствах после поражения под Лошадью – предвестника поражений более серьезных. Она уже подозревала, что ей придется сражаться против имперцев без помощи тех сведений, за которыми меня посылали.

Всеобщее уныние я вызвал, объявив о провале миссии и добавив:

– Из достоверных источников мне известно: того, что мы искали, в бумагах просто нет. Хотя я не могу быть уверен, пока мы с Ардат не закончим наше дело.

Зато я кратко пересказал то, что вычитал в бумагах Ворона перед тем, как потерять их.

Прямой лжи я не допускал. Потом, когда правда раскроется – а она раскроется, – обмана мне не простят. Я только опустил некоторые детали. Даже рассказал о плене, допросе и заключении.

– Так какого дьявола ты делаешь здесь? – осведомился Эльмо. – Почему ты вообще жив?

– Нас отпустили. Меня и Ардат. После той заварушки под Лошадью. Это было сообщение. Со мной передали другое.

– И какое?

– Если только вы не глупы и не слепы, то должны были заметить, что вас не атакуют. Госпожа приказала прекратить все боевые действия против мятежников.

– Почему?

– Не хочет тратить силы. Властелин снова зашевелился.

– Кончай, Костоправ. Мы с ним разделались еще под Можжевельником.

– Я был в Курганье. Видел сам. Лейтенант, эта тварь скоро вырвется. Одно из ее созданий уже на свободе и, возможно, гоняется сейчас за Одноглазым с товарищами. Меня Госпожа убедила. Властелин вот-вот сорвется с цепи – и это будет пострашнее Можжевельника. – Я повернулся к Госпоже. – Ардат, как мы там считали? Я сбился со счета на равнине. Когда мы выезжали, оставалось девяносто дней.

– Сюда вы добирались восемь, – подсказал Эльмо.

Я поднял бровь.

– Менгиры.

– Ну да, конечно. Восемь дней. Из девяноста – это в худшем случае. Через восемьдесят два дня Великий курган отворится. – И я подробно рассказал, как разливается река Великая Скорбь.