Хроники Дао

Долгие часы он сидел неподвижно, просто размышляя над своим будущим. Он посмотрел на свои ладони: когда-то он складывал их особым жестом, занимаясь созерцанием неподалеку от горных ручьев. Эти пальцы, изящные и тонкие, некогда прикасались к струнам лютни; теперь же они огрубели от горячего масла, капли которого то и дело попадали на них, пока Сайхун готовил пишу в ресторане. Невыносимая жара в кухне, необходимость одновременно управляться с четырьмя огромными конфорками изуродовали его руки. Когда-то его учили держать кисточку для письма – а теперь он всегда держал лишь металл, будь то лопаточка на кухне или поручни метро.

На покрытом пластиком столе стоял одинокий хромированный термос. В его пузатых боках Сайхун увидел свое отражение: когда он разглядывал себя на Хуашань, его лицо выглядело свежим, юным, полным надежд. Теперь он смотрел на свое отражение в серебристой зеркальной поверхности и видел лицо человека, которому за тридцать, с уставшими, резкими, немного циничными чертами. Хотя незнакомый человек вряд ли дал бы ему больше половины этого возраста, Сайхун чувствовал, каково ему на самом деле. Теперь он разглядывал каждый шрам на себе, замечая практически невидимые со стороны морщины от неудач и огорчений.

Он решил пройтись немного. Какой смысл сидеть в этом душном бараке, где пахнет разведенным гипсом и горячей асфальтовой смолой. Сайхун подошел к своему сундуку, чтобы вынуть свежую одежду. Открыв сундук, он увидел письмо от тети Джин. Она переехала из Питтсбурга в Сан-Франциско. С восхищением описывая дружелюбный город, тетя писала о том, что среди жителей существует довольно обширная китайская община и что они с радостью примут его к себе. Сайхун немного поразмышлял над ее предложениями, но вдруг обнаружил в себе какую-то новую осторожность. Он не мог позволить себе даже выйти на улицу, чтобы поглядеть на город. Лучше было сохранять терпение, тяжело трудиться, копить деньги и строить собственную жизнь так, чтобы можно было затем вернуться к своим духовным устремлениям. В этом состояла вся его цель.

Сайхун передвинул несколько книг и обнаружил большой сверток одежды. Он достал оттуда два длинных ножа в ножнах из специальной кожи, приспособленные для ношения на запястьях. Слегка изогнутые лезвия формой напоминали клыки саблезубого тигра. Металл клинка был безупречно изготовлен из особого стального сплава, канавки для стока крови, глубокие, сверкающие полировкой тянулись вдоль всей длины лезвия. Глубоко тисненные идеограммы сверкали на свечу изящными штрихами. Давно же он не носил эти кинжалы! Что ж, судя по словам двоюродного брата, жизнь оказалась настолько жестокой, что волей-неволей необходимо защищаться.

Откинув дверную цепочку, Сайхун спустился по узкой лестнице. Потом да вышел на улицу. Снаружи было немного прохладнее – солнце уже успело опуститься за горизонт. Сайхун оказался единственным прохожим, который 0ыл одег в куртку-ветровку и нес в руках свернутую газету. Галдевшие на ступенях крыльца молодые латиноамериканцы были одеты либо в тельняшки, либо вообще раздеты по пояс. Они тараторили на испанском, так что Сайхун не мог разобрать ни слова. Несколько юнцов смерили его каменными {Взглядами, презрительно наклонив головы и скривив губы в издевательской ухмылке. Звучала их музыка: громкая, оглушающая тарахтеньем трещоток и пронзительными криками труб. Сайхун быстро оглянулся – не хватало еще, чтобы кто-то подкрался к нему сзади. Он оглядел окружающие дома. Старые кирпичные здания викторианской эпохи тесно ютились друг подле друга. Их (фасады покрывала вековечная кожа из сажи, осадков и автомобильных выхлопов. Фасадные украшения и арки казались удивительно нетронутыми, ес-ли учитывать безусловно почтенный возраст домов. Окна смотрелись мутными прямоугольниками. Он посмотрел на линию крыш и увидел лес домовых груб, баков для воды, вентиляционных вытяжек и горы проржавевшей проволоки. Улица была сплошным сочетанием черного и охряно-желтого цвета; красноватый кирпич в сумерках постепенно превращался в темный грим; грязные желтые уличные фонари высвечивали одинокие пятачки на перекрестье кварталов. Сайхун зашагал к северу. Офис корпорации «Крайслер» узкой башней стремился вверх, к ониксовому небу; вверху сооружение венчали треугольные пирамиды, мерцавшие крохотными точками.

Через квартал от его нового жилища располагался кинотеатр. За один доллар гам можно было посмотреть до трех фильмов. Сайхун не смог сопротивляться искушению: может быть, ему удастся забыть о своих тревогах хотя бы на время, заодно и английский подучит. Он решительно вошел внутрь.