Хроники Дао

Фасад храма украшали мощные деревянные колонны цвета киновари, которые поддерживали стропила крыши. Сам зал был высоким – добрых пятьдесят футов до конька – и так и переливался под солнцем. Перемычки были расписаны геометрическими узорами красной, зеленой, золотистой и голубой краской; вокруг узоров были небольшие виньетки с изображениями сценок из жизни святых. Над покрытыми красным лаком дверями возвышалась большая черная табличка с названием храма. Название было каллиграфически написано летящим почерком. Двери храма были тяжелыми и высокими – по крайней мере, Сайхун мог без труда войти внутрь, удерживая на плечах стоящего человека. Стараясь не повредить изящные решетки, он уперся руками в центр двери, подальше от инкрустаций с изображениями цветов, и с большим усилием толкнул двери. Те распахнулись, выпустив наружу поток прохладного воздуха.

Вертикаль дверных створок подчеркивала просторные пропорции большого храмового зала. Как и в большинстве китайских святынь, конек крыши шел параллельно главному входу, так что ширина зала была больше его глубины. Тыльный скат крыши и поддерживающие его колонны естественно укорачивались, чтобы усилить впечатление перспективы. В сочетании со слегка приподнятой платформой и увеличенными пропорциями статуй богов молельный зал вызывал почти ирреальное ощущение объемности.

Потрясающие архитектурные пропорции храма дополняло изумительное совершенство цветового решения. Все поддерживающие внутренние колонны были покрыты еще более изящной резьбой и росписью, чем внешние опоры крыши. На калейдоскопически пестром и богатом фоне размещались прорисованные до мельчайших деталей сцены из жизни небесных правителей.

Внутри зала вплотную друг к другу стояли три алтаря. В каждом из них была сделана позолоченная арка, за которой в нише возвышалась статуя бога. При ближайшем рассмотрении оказывалось, что золотая филигрань на арочных проемах состоит из тысяч крошечных фигурок, каждая из которых высотой не более ногтя.

Боги были раскрашены так, что казались совершенно живыми людьми из крови и плоти. У каждого, кто подходил к алтарю, возникало ощущение, что под пышными одеждами действительно скрывается настоящее плечо или мускулистый торс. Лица были сделаны естественного цвета, глаза и губы прорисованы до мелочей и ничем не отличались от человеческих. Руки у всех трех богов были также открыты, но каждый держал их по-своему, в определенном жесте. Лао-цзы, например, находился слева и держал в руке веер; в руке Изначального Существа, возвышавшегося в центре, был шар – символ Вселенной. А в руке Нефритового Императора, справа, был скипетр. Одеяние у всех троих было сделано настолько искусно, что казалось совершенно настоящим. Например, божественные накидки для молитвы были расшиты самой изысканной парчой. А золотые украшения в форме листьев отбрасывали повсюду прекрасные блики, привлекавшие внимание молящегося, где бы тот ни стоял.

Троны, на которых, скрестив ноги, восседали все Трое Чистых, были поистине достойны императора. Покрывавшая их резьба и роспись явно говорили о том, что создатели этих шедевров вкладывали свое преклонение в каждый удар резца, в каждое движение кисти.

В остальном скульптуры трех богов были достойны считаться произведениями высокого искусства. Любой знаток тут же признал бы, что в них удивительно воплотились не только творческое воображение, жизненная сила и талант создавшего их мастера, но и божественная искра – неотъемлемый элемент любого великого произведения. Скульптуры обладали мистической способностью вызывать священный трепет и уважение, способствовали возникновению у молящихся возвышенных помыслов и погружению в себя. Боги настолько казались живыми, что нельзя было и подумать, будто это просто окрашенное дерево.