Хроники долины

Было на что тут глянуть, что услыхать, да с чего ошалеть чистосердечному зеваке. Но уж самым центром торгового задора служила в тот день диковинная распродажа с никому не известного воза. Возница, в нахлобученной на глаза шапке из решетиловских смушек, и на редкость костлявая и дряхлая белесая кобыла, особо внимания не привлекали, но уж горластая торговка – не худая, ни толстая, в самую меру румяная, но без излишеств, в общем, весьма приятная глазу тетка, завладела ярмаркой, словно жменей лущеных орешков.

— Берем сегодня! Завтра не будет! – голосила веселая торгашка. – Сапог татарский, добротный! Ежели второй такой найти – вообще сносу не будет. Из самого города Корчева привезён! Недорого отдам! Эй, тетка, а щепку-то берешь? Нужнейшая в хозяйстве вещь! Да что я врать буду?! Настругана с крышки гроба истинно ожившей мертвячки. Невинной, что тот кутенок, трепетной, что до смерти, что и опосля! Свариваем щепку в борще – любой супружник оживёт. Если и не весь, то уж частично…

Брали, как не взять! И сапог в хорошие руки ушел, и щепки распродались. Товар редкий, тут поскупишься, потом жди, пока такую невидальщину опять завезут. Улыбчивая торговка толь с азовского побережья пожаловала, то ли откуда-то со Свислочи по особому случаю завернула. Бойко торговала, этого не отнять. С многословными объяснениями и поучениями. И про семена яблок, что по преданию сама воительница Молот-девка, правнучка языческого Вотана, сгрызть изволила, всё пояснила, и про шерсть с жидовских чертей, паля которую очень запросто любой клад можно отыскать, опять же вдумчиво растолковала. Толпился, изумлялся народ, не то, что бы верил, но брал на всякий случай – мало ли как оно выйдет? Да и то сказать, сам могутный и дюже геройский куренной атаман Басаврюк подходил, сторговал у бабы редкостный ножик со странным зверем-клеймом: то ли собачкой, то ли диковинной зверушкой-облизяном на клинке, дабы повесить в горнице на стену и назидательно указывать сыновьям на истинно колдовское оружье…

***

— Славно расторговались, — заметила тетка, лежа на почти пустых мешках, и изготавливая себе небольшое яство, дабы перебить червячка голода до основной вечери.

— Ох, и наплело ты им, — с сомнением покачал головой возница.

Небольшой воз поскрипывал по дороге, споро удаляясь от городка. Кобыла, покачивая подслеповатой головой и припоминая чудеса великолепной ярмарки, уверенно двигала свои старые копыта, и мнилось, что в этаком меланхоличном спокойствии она вполне доплетется до самого Черного моря, а ежели не остановить, так и до Красного, Желтого, да и всех иных морских колеров.

— Рынок – это место для обдурения друг друга[1],— неточно процитировала удачливая негоциантка, отвечая вознице. Нож в её руках снял тонкий, но широкий пласт окорока, в середину коего вложился порядочный брусок сала с чесноком, соседствующий с жирной полоской сомячьего брюшка, затем все это щедро притрусилось перцем, намазалось густейшей сметаной и свернулось в длинный фунтик.

— Ты пудинг будешь? – радушно поинтересовалась ценительница столь редких закусок.

— Нет уж, пронесёт, — признал свое малодушье возница.

— Слаб ты брюхом, Анч, как для гишпанца, — торговка запихнула половину провизии в свою довольно таки внушительно распахнувшуюся пасть и маловразумительно добавила: — А фсе оф неофразофаности.

— Трудно мне с языками, — согласился кобельер. – Вот ты очень ловко выучиваешься.

— Офыт, сын офибок трудных, — пояснила спутница. – Вофсе-то здешний язык не из легких. Хорошо меня с самой главной буквы «хы» начали учить. А как сюда попала, остальное легче пошло.

— Свободное ты Оно, — завистливо вздохнул возница. – Хочешь сюда, хочешь по Англиям гуляешь. Я уж про океаны не говорю.

— Я в отпуске, — Оно облизало с пальцев потеки сметаны и самокритично добавило. – Да, чуть сглупили мы с Белесой. Все ж с хронологией особого опыта нет, малость промахнулись.

— Так триста лет не такая уж малость, — хмыкнул Анчес.

— Ничего, тут тоже интересно, не зря время потеряла, — заверило Оно. – К Батьке в следующий раз наведаюсь. Охота поболтать со столь великим человеком, пусть и слабоватым по марксисткой платформе. Ничего, местность я уже знаю. Гуляйполе[2] теперь как родное, пусть и нет его пока, а одни каменные бабы из горок торчат. И как я его могло с гуляй-городом перепутать? Из-за такой мелочи и весь отпуск навыворот. Заядлый промах, аж самой смешно. Ладно, хоть сувенир дельный привезу.