Хроники Эринии. Дракон стремится к морю (СИ)

   - Я понимаю, о чём вы, - кивнул фон Инфернберг, - странные одеяния, особенно головные повязки, сложнейшие акробатические трюки, вы это имели в виду?

   - Именно. Согласитесь, для смертельной схватки...

   - Вы помните слова Воиславы о роли традиций и ритуалов в нашей жизни? - спросил ландграф Инфернберга, - в боевых искусствах Эриннии, впрочем, как и в других областях, возьмите хотя бы знаменитую чайную церемонию, им уделяют первостепенное значение. Их неукоснительное соблюдение до мельчайших деталей - главное требование, которое предъявляют каждому, кто решил связать себя с той или иной боевой школой. В конце концов, именно традиции и ритуалы позволяют человеку оставаться таковым в любых обстоятельствах, преодолевая природную дикость и звериный инстинкт.

   - Но ведь речь идёт о бое на смерть.

   - Согласен, многое в них может показаться постороннему наблюдателю нелепым и смешным. В своём заблуждении он даже способен пойти ещё дальше и самонадеянно заявить, что косная форма убивает сам дух боевой системы, превращая её в набор бесполезных, далёких от реальности упражнений. При этом он забывает, что всё, ставшее каноном, догмой, ритуалом или традицией, когда-то неизбежно несло в себе определённую практическую пользу. Возьмём, например, паладинов смерти, раз уж, благодаря Альбертине, они оказались в нашей постановке. В чём изначально заключалась роль масок и капюшонов? Благодаря им, каскадёр без каких-либо дополнительных ухищрений спокойно и органично заменял на съёмочной площадке актёра, который никакими воинскими дисциплинами до начала съёмок никогда не занимался, да и в силу возраста не мог выполнять те сложнейшие трюки, что требовал от него сценарий. Но прошло время, и использование масок стало незыблемой традицией, одним из столпов, на которых держится всё смертоносное искусство боевых некромантов. Не надеть перед боем маску с капюшоном для паладина смерти то же самое, что для нас заявиться на вечерний приём в кедах, тренировочных штанах и майке-безрукавке. Оно может быть так гораздо удобней, но. Это просто неуважение, прежде всего, к самому себе.

   - Вот оно как - хмыкнул Лионель.

   - То же самое я скажу и о разноцветных костюмах. В самом деле, если оба актёра облачатся в одинаковые по цвету и покрою одеяния, зритель с трудом распознает, кто из них кто в захватывающей, стремительной схватке, наполненной головокружительными кульбитами и пируэтами, да, ещё, если её снимают под разными ракурсами. Что же тогда получится? Зритель горячо переживает за главного положительного героя, а это бац... на самом деле - главный негодяй, который заслуживает самой суровой кары за все свои злодеяния и преступления. И подобные прецеденты, к глубокому прискорбию, случались сплошь и рядом. Да, поначалу режиссёры пытались ограничиться робкими полумерами, скажем, у одного из актёров пояс был другого цвета или ему на голову надевалась повязка. Но в итоге прибегнули к радикальному средству. Так оказалось гораздо удобней и для зрителей, и намного красивей с точки зрения общего восприятия. И опять, спустя века, это стало ещё одной священной традицией боевой некромантии. Участники боя обязательно облачаются в разные по цвету одежды.

   - А головные повязки с непонятными эмблемами?

   - Не смущают же вас плюмажи и султаны на шлемах рыцарей и гербы с девизами на их щитах.

   - Резонно, - согласился первый принц Тьмы, - тогда вот ещё что - излишняя сложность приёмов, которые применяют в бою, те же бесконечные сальто-мортале и прочие акробатические номера.

   - За что зритель деньги платит? За зрелищность и эффектность. Думать, что и он запросто увернётся от стальной пластины, банально пригнувшись, способен всякий дурак. А вот проделать двойное сальто...

   - Можете не продолжать. Значит традиции и ритуалы...

   - Рыцарские поединки и дуэли ведь тоже проводились по строго определённым правилам, - напомнил фон Инфернберг, - людям вообще свойственно всячески приукрашать и усложнять процесс убийства. Может, мы так пытаемся убедить себя в его неестественности и чуждости нашей природе?

   - Интересная мысль, - зажёгся Лионель, - обязательно разовьём её в нашей постановке. А что касается этих паладинов смерти - в конце концов, мы оба прекрасно знаем, из-за кого нам приходится писать о них. Раз Альбертина прыгает от радости до потолка - что ещё надо для полного счастья? Шут с ними. У нас достаточно других, действительно серьёзных и острых тем, которые предстоит раскрыть. Чтобы раз и навсегда закрыть этот вопрос и больше к нему никогда не возвращаться, позволю себе лишь позабавить вас довольно любопытными сведениями, которые я узнал из беседы с нашей взбалмошной партнёршей.

   - Я заинтригован, - проявил видимый интерес к словам Лионеля ландграф Инфернберга.

   - Вы, конечно, понимаете, что я не мог не попытаться выяснить, откуда у Берти такое, прямо скажем, нездоровое влечение к этим самым... некромантам. И вот, что она с нескрываемым удовольствием и важностью рассказала мне. Это произошло, когда Альбертина была ещё совсем ребёнком - прелестным и очень милым существом.