Хроники Эвернесса

На свинцовых ногах, как если бы он стоял в болоте (потому что это был один из тех снов, где двигаться почти невозможно), Гален поднял лук. Стрела у щеки вспыхнула, как луч солнечного света.

VII

В то самое мгновение, когда стрела сорвалась с тетивы, Венди крикнула:

— Подожди! Разве стрела сможет вылечить его? Мне кажется, лучше было бы…

Но стрела уже улетела. Она помчалась, сверкая как комета, золотой свет ударил в нависшую над ними тьму.

Орел почувствовал, как стрела ударила ему в грудь. Он победно и страшно закричал, как будто стал больше и сильнее, и сложил огромные крылья. Грозовая туча превратилась в торнадо, молния понеслась к земле.

— Ой, — только и сказал Гален. Тень пикирующего чудовища уже упала на него, потом распространилась во всех направлениях.

Гален уронил лук и рванул запасную тетиву из кармана. Быстрым движение запястья он сделал из нее петлю.

— Отец Время! Я ловлю твою летящую ногу! Терпение обуздывает время!

Птица замерла в воздухе. Петля колебалась и вздрагивала в пальцах Галена, как если бы массивное невидимое тело сражалось с узлом.

— Я не знаю, — сказал Гален Венди, — как долго я могу удерживать медленное время в этом гибельном сне, так что слушай! Я собираюсь дать тебе в руки мою жизнь и мои стрелы. Улетай от орла отца небес. Потом возвращайся обратно, вылечи мое тело стрелами и вдохни в меня жизнь! Поняла?

— Но… но… — Венди испуганно посмотрела на Галена.

— Нет времени! Я был нетерпелив и использовал неправильный символ: тиранов не вылечишь просвещением, и ты не должен пытаться объяснить что-то тому, кто не понимает ничего; это только подстегивает их и делает сильнее… — пальцы Галена начали скользить по узлу. — Ты опять спасешь меня, да?

— Да! — ответила Венди. — Но смотри, чтобы это не вошло у тебя в привычку!

Гален как-то по-особому округлил глаза, так что остались видны только белки, и заговорил замогильным голосом:

— Танатос! Тартар! Гадес и Дит! Распустите узы, которые связал Орфей! Я призываю Геркулеса, который завоевал Ад, и прошу: если я буду убит, ответь на мое последнее заклинание, найди мою душу и мою память. Пускай руна Кощея, которую я, единственный из живущих, видел, вернет меня обратно, и пускай я опять буду таким, каким уже был: живым и неживым, видимым и невидимым. Сатор! Тенер! Опера! Ротас![103]

Гален откинул голову назад и выдохнул, громко и страшно. Кристаллический шар, в котором билось сияющее живое пламя, медленно выплыл из его рта, большой, как яйцо. Гален уронил струну. Одной рукой дотянулся до шара и схватил его, тонкие вспышки света затанцевали на кончиках пальцев. Второй рукой он достал из колчана золотую стрелу. Обе руки с сокровищами он протянул Венди, покачнулся, его рот расслабился, лицо опустело, глаза погасли. Венди подхватила кристаллический мерцающий шар в то мгновение, когда он уронил его, и подобрала сверкающую стрелу. От ужаса ее глаза раскрылись еще шире, потому что его пальцы были холодны, как пальцы трупа.

Кусок тетивы выгнулся, узел открылся. Безжизненное тело Галена стало заваливаться на землю. Венди, легкая как перышко, взлетела и понеслась прочь; ветер, поднятый гигантскими крыльями, бросился на нее и унес вдаль.

Как падающий молот Титана, орел-ураган ударил по Галену.

Кровь залила все.

Взлетев над вершиной горы, Венди сверху глядела на орла отца небес, бушевавшего в расселине между пиками: извивающаяся темная фигура с невыразимой ярость рвала и терзала безжизненное тело. Быть может из-за слез, лившихся из глаз, орел казался ей черным вихрем, крылатым ураганом с когтями-молниями, который ревел и клекотал между горами. Шум стоял невообразимый.

Когда все кончилось, и орел улетел, как удаляющийся гром, Венди провела множество ужасным молчаливых минут, собирая куски растерзанных рук и ног, оторванной головы, и окровавленных клочьев плоти; все, что было молодым человеком. В эту кровавую кучу она ткнула стрелой.

И произошло чудо, настоящее чудо: перед ней возникло тело, целое, нетронутое и молчащее. Но лицо Галена осталось серым и холодным, под серым и холодным небом.

Венди встала, мерцающий свет пробивался через ее сложенные руки, и, какое-то время просто стояла, глядя на спокойное безжизненное тело.

Потом попыталась поднести свет к губам Галена, вдавить его в грудь, но безуспешно.

Она знала, что должна сделать что-то умное, быть может при помощи Жезла Моли или Серебряного Ключа, или, может быть, призвать Чашу Надежды. Но в голове не было ни единой мысли, только печаль и слабость, она не могла придумать ничего.

И заплакала.

— Эй, маленькая леди, — сказал веселый грубый голос из-за спины. — Что произошло?

Венди повернулась.

— Здравствуйте, — сказала она.

Незнакомец оказался высоким и сильным, с великолепной широкой грудью, руки бугрились мускулами. На голове он нес череп льва, на котором сохранились шерсть, уши и зубы; на свои невероятно широкие плечи он накинул львиную шкуру, которую носил как рубашку; гигантские когти служили застежками. Ногти этих когтей были сделаны из черного железа.