Хроники гномки, или путь целителя (СИ)

Следующие несколько секунд показались ей вечностью — ей казалось, что обладатель шипящего голоса где-то рядом, следит за ней. Словно в подтверждение её слов, фигура, закутанная в плащ внезапно выросла перед дверцей, заслонив её обзор. Лике казалось, её сердце стучит так, что его слышно за несколько шагов. Дверца дернулась, но Лика крепко держала её изнутри, не надеясь на хлипкую задвижку.

Ей показалось, она расслышала смешок, а затем, серая тень, заслонявшая щели, исчезла.

— Лииикааа! — донеслось до неё.

Гномка перевела дух. Всё-таки, иногда очень здорово иметь такого опекуна, как пандарен.

Она выждала еще чуть, и, когда увидела приближающегося по тропинке к кабинке Чао, выскочила наружу.

Пандарен укоризненно посмотрел на неё. — Куда ты запропастилась? — проговорил он, — У нас снова срочный вызов!

Лика едва поспевала за ним.

Атуин уже стрекотал мотором, Билли, нахлобучив шлем, сидел за рулем.

— Чао! — крикнул он, — Мы уехали к твоим соотечественникам! Присмотри за гномкой и проводи её в Собор!

Лика, раскрыв рот, смотрела вслед рокочущему Атуину, исчезающему за поворотом в клубах дыма.

Чао тронул её за рукав.

Лика вскинулась. — По какому праву, интересно, он решает за меня, что мне делать и куда идти?! — возмутилась она. — Они мне не наставники, и даже не братья ордена, если уж на то пошло, — продолжала она, не давая Чао вставить слово, — Это брат Склиф может мне указывать, но никак не парочка из ларца!

Чао вздохнул и молча показал лапой куда-то за спину Лике.

Гномка обернулась.

— Это был мой приказ, дитя, — сказал ей ворген, глядя в глаза.

— Брат Склиф, — пробормотала растерянная Лика, — Но… Откуда вы…

Она осеклась. Ворген внимательно следил за ней.

— Ты слишком устала на сегодня, — сказал он, — И пользы от тебя будет немного. Тебе нужно как следует отдохнуть.

Лика закусила губу и отрицательно замотала головой.

— Чао, — сказал брат Склиф устало, — Проводи сестру Лику в Собор. Пандарен нерешительно кивнул и приобнял Лику за плечи, подталкивая её в сторону припаркованного чоппера.

Внезапно карман его жилета вспыхнул алым и взорвался пронзительной трелью.

Чао вытащил кристалл, вгляделся в него и ахнул, передавая его воргену. Лицо брата Склифа нахмурилось еще больше. — Проклятье, — выругался он, — Тебе придется взять её с собой. Но смотри в оба! И при первой же возможности отправь её в Собор, пусть Сэмуэльсон выделит провожатых!

С этими словами, ворген в образе человека, метнулся в переулок, и через несколько мгновений, огромная серая тень пронеслась мимо них.

— Запрыгивай! — скомандовал Чао, заводя мотор чоппера.

— Чао! — взмолилась Лика, томимая нехорошим предчувствием, — Да что там стряслось?!

— Нападение, — коротко отвечал пандарен, запихивая в рот пучок травы, — Есть жертвы.

— Нападение?! Где, на кого? — Лика ничего не могла понять.

Чао надавил на газ. — Буреградская тюрьма атакована!

Чоппер взревел и понесся по разбитой мостовой Старого Города.

Глава 9 Пределы возможного

Стены каземата были покрыты густым слоем копоти от вечно чадящих факелов. Отблески огня отражались в пустых, ничего не выражавших зрачках, смотревших на него сквозь прорези бесформенного колпака, полностью скрывавшего верхнюю часть тела стоявшего перед ним человека.

Где-то на периферии зрения, в клубящихся тьмой углах залы угадывались такие же бесформенные очертания фигур, чьё зловещее молчание пугало сильнее всяких угроз.

Треск горящей смолы, звуки падающих капель и тяжелое дыхание человека, стоящего за спиной.

Он не мог пошевелить головой из-за туго стягивающего лоб кожаного ремня. Железные браслеты давили на запястья, деревянные колодки впились в раздутые из-за отеков, покрытые густой сетью синих прожилок голени.

Во рту стояла горечь, губы были сухими и потрескавшимися, но он боялся издать хотя бы звук.

Страх сдавливал его грудь сильнее колодок и кандалов. Он знал, что за его спиной притаилась его смерть.

Словно в подтверждение этих мыслей, повинуясь беззвучному приказу, деревянный стул, заскрипев, начал медленно поворачиваться вокруг собственной оси.

Сердце его, и без того бешено колотившееся, казалось, дало сбой. Он давился густым липким воздухом подземелья, изо всех сил противясь насильственному повороту его головы, избегая встречаться взглядом с тем, кто стоял за его спиной. Грубые металлические шипы впивались в виски, разрывая кожу, но кресло неумолимо совершало свой поворот.

Он хотел зажмуриться, но веки вдруг стали словно прозрачными; яркий свет горящего факела бил ему в глаза, но даже сквозь него он видел эту жуткую, леденящую кровь улыбку.

Человек в грязно-сером плаще смотрел на него с издёвкой.

Пристальный взгляд светящихся умом и жестокостью глаз словно буравил его насквозь. В этом взгляде читался приговор и торжество сытого кота, играющего с пойманной мышью.

Он ненавидел эту проклятую ухмылку, это узкое вытянутое лицо, обрамленное длинными прядями каштановых волос, с аристократической рыжеватой бородкой и усами, тронутыми нитями седины. Ненавидел и боялся.