Хроники испанки. Ошеломляющее исследование самой смертоносной эпидемии гриппа, унесшей 100 миллионов жизней

К лету 1918 года, как раз когда союзники начали чувствовать, что победа у них в руках, испанский грипп преуспел там, где немецкая армия потерпела неудачу, и без особых усилий завоевал Европу. По мере того как «испанка» пересекала континент, комфортная рутина повседневной жизни оборвалась. Поезда были отменены, предприятия прекратили работу, а судебные разбирательства были приостановлены. Сам кайзер оказался уязвим. Одиннадцатого июля газета The New York Times сообщила, что кайзер «стал жертвой гриппа, который был так распространен в немецкой армии… он вернулся домой с французского фронта из-за атаки испанского гриппа» [1]. Подданные кайзера Вильгельма страдали вместе с ним: по меньшей мере 400 000 немцев умерли от испанского гриппа. В то время как болезнь свирепствовала в Германии, Эвелин Блюхер, англичанка, вышедшая замуж за немецкого аристократа, стала свидетелем «ужасной реальности гриппа. Едва ли хоть одна семья в стране была пощажена» [2].

«От нашей экономки в Крибловице я слышала, что вся деревня поражена гриппом, и несчастные люди лежат вповалку на полу своих домов, дрожа от лихорадки и не имея лекарств или кого-нибудь, кто мог бы им помочь» [3].

В Гамбурге каждый день умирали четыреста человек, и мебельные фургоны должны были перевозить тела на кладбище. «Мы возвращаемся каждый день к варварству Средневековья во всех отношениях, – писала принцесса Эвелин. – Я часто удивляюсь тому, что в наши дни нет религиозных фанатиков, которые бегали бы по улицам, одетые во власяницу, и призывали бы людей покаяться в своих грехах» [4].

В Париже за одну неделю погибли 1200 человек. В других частях Франции 70 000 американских солдат пришлось госпитализировать, причем почти треть из них умерла. Уэйн, студент Кембриджа, записавшийся в армию служащим, обнаружил, что все солдаты в нормандской деревне Гури по приказу спят под открытым небом из-за эпидемии гриппа [5].

В августе рядовой А. Дж. Джеймисон из 11-го батальона Королевского шотландского полка отсиживался в небольшом сарае в Метерене, недалеко от бельгийской границы.

Наше подразделение связи занимало небольшой сарай и должно было приступить к службе в тот день, когда началась болезнь. Одного за другим выносили обитателей сарая, в это время моя голова напоминала молотилку. Я прикинул, скольким еще предстоит отправиться в поход этой ночью, и решил продержаться как можно дольше. Наконец я присоединился к роте А и, пошатываясь, сделал несколько шагов вперед, ударив стальным шлемом впереди идущего человека по пояснице. В конце концов я улегся на матрас в подвале разрушенного фермерского дома, проверил, все ли в порядке с телефонной связью, и больше ничего не помнил, пока меня грубо не встряхнул командир роты, который спросил, знаю ли я, что для солдата, спящего на посту, один приговор – смертная казнь. Я объяснил ему свое состояние, которое он, по-видимому, понял, и на этом мой испанский грипп закончился [6].