Хроники испанки. Ошеломляющее исследование самой смертоносной эпидемии гриппа, унесшей 100 миллионов жизней

Я была уверена, что умру. Я была уверена, что меня положат в гроб и отнесут в церковь. Я была уверена, что эти ужасные колокола будут звонить и по мне [45].

Маленькая Гарриет Феррел тоже заболела вместе с отцом, братом, сестрой, тетей, дядей и двоюродным братом. Мать Гарриет была вынуждена ухаживать за ними всеми: «Приходил наш семейный врач, доктор Милтон Уайт. Он сказал маме, что ей больше не нужно меня кормить, потому что я не выживу. Он сказал, что если я выживу, то ослепну» [46].

На Норт-стрит Анна Милани заболела вместе со своими братьями и сестрами.

Боль была невыносимой. Я помню ужасную, кошмарную головную боль, боль во всем теле, в ногах, животе, груди. Мы все были очень-очень больны. Отец заставил нас пить ромашковый чай. Наша мать делала припарки из муки. Она не могла позволить себе горчичники, поэтому разогрела муку, положила ее в теплую тряпку и положила нам на грудь [47].

Жизнь в Городе братской любви стала суровой. И Сюзанна Тернер видела, как отношения ее соседей рушатся от испанского гриппа. «Соседи не помогали соседям. Никто не собирался рисковать. Люди стали эгоистичными. Мы потеряли дух милосердия. Страх просто иссушал сердца людей» [48].

Тем временем любимому брату Анны Милани, двухлетнему Гарри, становилось все хуже. Сосед привел в дом врача, который диагностировал двустороннюю пневмонию.

Я была для Барри как вторая мать. Когда Гарри заболел, он все время звал меня. Несмотря на то что была больна, я была всегда рядом с ним. Я обнимала и гладила его. Я не могла делать ничего другого. У Гарри были большие красивые глаза, но его лицо стало таким худым, что они казались огромными. Ему было так больно. Нам всем было так больно [49].

В другом районе Филадельфии миссис Феррел пренебрегала медицинским советом не кормить свою маленькую дочь. «Ты же знаешь, какие бывают матери. Ни одна мать не слушает, когда кто-то говорит ей, чтобы она не кормила своего ребенка. Она делает то, что должна делать для своих детей, и не слушает никого другого, и это то, что моя мать сделала для меня» [50].

Сюзанне Тернер, работавшей в приходской больнице вместе с монахинями, эпидемия позволила доказать свою значимость в качестве медсестры. Когда Сюзанна спросила об одной беременной пациентке, Фрэнсис, мальчик-посыльный, сказал, что она умерла. «Где же она?” – спросила я. – «В задней комнате школы», – ответил Фрэнсис. Итак, мы пошли по коридору, и я сказала: «Фрэнсис, мне кажется, я слышу там какой-то шум». Мы вошли. Она была жива. Монахини вызвали скорую помощь. Женщину доставили в больницу, где она родила ребенка [51].

Анна Милани, сама больная, ухаживала за младшим братом, когда мать велела ей немного поспать.

Мама сказала, что я слишком долго не спала, ухаживая за Гарри. Мне надо отдохнуть. Пока я спала, Гарри умер. За мной пришла мама. Она плакала, держа на руках мою маленькую сестренку. Она сказала, что Гарри открыл глаза – его голова качалась взад-вперед, и он сказал: «Нанина». По-итальянски меня звали Нанина.

Гарри умер с моим именем на устах.

Бальзамировщиков не было, поэтому родители покрыли Гарри льдом. Гробов не было, только ящики, выкрашенные в белый цвет.