Хроники испанки. Ошеломляющее исследование самой смертоносной эпидемии гриппа, унесшей 100 миллионов жизней

Во время марша от Мобёжа до Рейнского плацдарма в Кельне, примерно в 200 миль, достигнув Эйфеля к западу от Кельна в канун Рождества, формирование потеряло больше людей от гриппа и его последствий, чем было убито за предыдущие 22 месяца военных действий. Из-за холодной погоды, часто снежной и влажной, оказалось трудно доставить больного пневмонией в больницу. По пути были устроены временные госпитали, где врачи «творили чудеса», но они уходили от своих хорошо организованных госпиталей, а железные дороги не были в достаточно хорошем состоянии, чтобы госпитальные поезда могли добраться до передовой армии [70].

Счастливчиками среди нас, переживших грипп, были те, кого оставили в теплом, участливом французском, бельгийском или немецком доме и заботились до тех пор, пока лихорадка не прошла. Я был одним из счастливчиков [71].

Рядовой Фут заболел в деревне Тай-ле-Шато. Он вспомнил, как шел и вел свою лошадь весь день, а вечером почувствовал себя очень плохо. Хуже того, ему «пришлось полчаса стоять во время салюта, пока бригада проходила мимо под звуки национального гимна в такт вальсу», шатаясь от тошноты и усталости [72]. Жил рядовой Фут в помещении над деревенской пекарней, где он держал пузырек с пятиграновыми[46] таблетками сульфата хинина и термометр. При температуре 40,5 °C он выпил тридцать таблеток и отключился. Батарея рядового Фута ушла вперед без него, и он оставался там, в теплой постели, принимая свой хинин, в течение трех дней, пока лихорадка не прошла. Затем ему посчастливилось проехать вперед на грузовике и догнать батарею в восьмидесяти км дальше по дороге [73].

Сержант Фиттер Отен из Ботли, графство Хэмпшир, был в числе тех, кому не так повезло. Сержант Отен был «мягким, знающим человеком, который служил в батарее с момента ее формирования и, как требовали его технические способности, постоянно находился рядом с действующими орудиями» [74]. Рядовой Фут видел, как сержант Отен садился в санитарную машину, когда заболел гриппом. «И он с благодарностью пожал мне руку, когда мы прощались. Он умер до того, как его доставили в больницу» [75].

Воспоминания рядового Фута, относящиеся к этому мрачному периоду его жизни, заканчивались на более легкой ноте – комичным рассказом об украденной свинье, тайно разделанной кузнецом, которую офицеры батареи зажарили и подали своим солдатам на Рождество. Немецкие военнопленные наблюдали за этой сценой с недоверием, поскольку никогда не видели, чтобы их офицеры обращались со своими солдатами так заботливо.

Еще дальше, в Салониках, медсестра Дороти Саттон сама стала пациенткой и боролась с испанским гриппом. В письме домой к матери в Хай-Уиком, графство Бакингемшир, Дороти писала:

«Я пролежала в постели три дня с тех пор, как в последний раз писала о гриппе. Этим летом он произвел опустошение среди здешних войск, очень немногие спаслись, и число погибших только от пневмонии было больше, чем когда-либо с тех пор, как началась эта экспедиция. Теперь я в полном порядке, хотя и снова была на дежурстве в течение трех дней. Я лежала в постели, когда было подписано перемирие, но услышала, как прозвучал салют. Так я поняла, что боевые действия прекратились» [76].

Наконец, к облегчению миллионов, война подошла к концу, но «испанка» не собиралась сдаваться.

Глава восемнадцатая День перемирия

Утром 11 ноября 1918 года Каролина Плейн отправилась из своего дома в Хэмпстеде на Ченсери-лэйн в лондонском Сити. Сначала это путешествие не казалось ей чем-то необычным.