Хроники ицкаронской Стражи. Дело о подсвечниках Расты

– Квентин, вы меня извините, но я считаю вас весьма умным и способным следователем, который не будет задавать случайных и лишних вопросов. Коль вас заинтересовало, о чем мы с Крисом говорили, значит, мой ответ имеет значение, а иметь значение он для вас может, только если вы подозреваете в причастности к краже меня или брата. Жреца Нурана вы вряд ли станете подозревать, значит, все-таки, речь обо мне. То есть получается, вы подозреваете меня. Я знаю, что расскажи я о нашем разговоре, это не снимет с меня подозрений – в разговоре не было ничего, что могло бы их снять, с другой стороны, как вы сами заметили, следствию наши семейные тайны сами по себе не интересны. Потому я предпочту не отвечать на ваш прямой вопрос. Именно чтобы не усложнять.

– Странно, – не выдержал Эрик. – Я вашу логику понять не могу. Ведь если вы отказываетесь отвечать на наши вопросы, то это усиливает подозрения. Разве вам это надо?

– Не надо, – ответил Энжел. – Но и ничего страшного я в этом не вижу. Да, подозрения ваши усилятся, но что вы с ними будете делать? Я-то подсвечников не крал, и, как вы меня не подозревайте, доказать то, что я это сделал, вы не сможете. Получается, что ваши подозрения больше вам мешают, чем мне, потому что уводят вас в сторону от поисков настоящего вора, а я особо ничего не теряю.

– Мне почему-то думалось, что вы заинтересованы в том, чтобы мы не уходили в сторону, а нашли настоящего вора, – сказал Квентин. – Это же вы привели Эру к нам. Мне отчего-то кажется, что без вас она Стражу привлекать бы не стала.

– Ваше мнение совпадает с моим – вряд ли бы она обратилась к вам, если бы не я, – согласился Энжел. – Но вы ошибаетесь, вернее, сильно упрощаете мою мотивацию. Мне прежде всего важно, чтобы меня не обвинили в краже, которой я не совершал. Участие Стражи в этом деле само по себе снимает с меня такие обвинения, во всяком случае, делает их не столь безапелляционными. Но, если честно, я бы предпочел, чтобы подсвечники не нашлись.

– Отчего так? – спросил Эрик.

– Я не очень люблю Эру, – ответил жрец. – Вернее сказать, я не люблю ее ко мне официального отношения, поскольку, когда она забывает, что она – старшая жрица Расты, а я – старший жрец Малина, то с ней вполне можно общаться. Приятная женщина, не глупая, немного сдвинутая на материнстве и семейных ценностях, ну так и пусть! Зато замечательно разбирается в растениях, любого садовника за пояс заткнет, а садоводство – моя большая любовь. Но стоит ей вспомнить, что она – старшая жрица Расты, а я – старший жрец Малина, как тут же начинаются все эти ее придирки, задирание носа, паранойя и все такое. Без подсвечников задирать нос ей не так легко, так что меня лично такая ситуация устраивает.

Закипел чайник и Энжел принялся хлопотать с заваркой. Он перебирал многочисленные бумажные свертки и кулечки, понемногу отсыпая из них в заварочный чайник каких-то трав, а когда заварил их кипятком, то по кухне пошел такой свежий и бодрящий аромат, что с Эрика, который сегодня ночью спал мало, а потому старательно пытался не зевать, спала всякая сонливость.

– А не лично? – спросил вдруг Квентин. – Ведь тут замешаны не только ваши личные интересы, верно?

Энжел, который в этот момент разливал чай по чашкам, на секунду замер, а затем не слишком весело усмехнулся.

– Сдаюсь, тут вы попали в яблочко, – сказал он. – Впрочем, вы же сын Лары и к вашему воспитанию приложила руку Арника, так что удивляться нечему. Да, есть кое-что, что заставляет меня хотеть, чтобы подсвечники нашлись.

– Что же? – спросил Эрик.

– Желание Малина, – ответил Энжел. – Понимаете, это у нас тут все хорошо и удобно. Нет доказательств – значит, не виноват. Там, у Них, презумпция невиновности не работает. Подсвечники украли – значит, это сделал Малин, и точка. Пока не доказано обратное. А Он, знаете ли, не слишком любит, когда его обвиняют в том, чего он не делал. Тем более что там у Него с Растой отношения еще более натянутые, чем у меня с Эрой. Насколько я понимаю ситуацию, Там решили подождать результатов вашего расследования, так что поздравляю, за вами наблюдают.

Квентин воспринял эту новость совершенно спокойно, а вот Эрик слегка растерялся и принялся озираться по сторонам.

– Вот и получается, что Он заинтересован, чтобы подсвечники нашлись, а я с его желаниями должен считаться. Потому я вам буду помогать по мере своих сил, если буду видеть, что моя помощь будет вам действительно полезна, – добавил Энжел, подвигая чашки с чаем следователям. – Угощайтесь, господа стражи.

***

Старший жрец Библиотекаря, профессор лингвистики Гай Вотервуд оказался высоким, под два метра роста, человеком, темноволосым, высоколобым, с легкими залысинами у висков, скуластым, темноглазым и, судя по толстым линзам очков, близоруким. Одет он был в темно-коричневый сюртук, носил пышно взбитый шейный платок вместо галстука, говорил негромко, чуть растягивая слова и немного в нос, словно страдая от постоянного насморка. Разговор с ним получился исключительно коротким.