Хроники Кадуола

В центральном салоне «Луча Стрельца» стюарды установили большой глобус, изображавший Натрис. Изучая этот глобус, Глоуэн обнаружил, что северное и южное полушария Натриса были примерно симметричны. Узкое экваториальное море, Мирлинг, опоясывало глобус, окаймленное обширными прибрежными равнинами. Далее, на север и на юг, поверхность суши постепенно повышалась и горбилась, превращаясь сначала в нагорье, где преобладал умеренный климат, а затем в крутые горы, за которыми простиралась тундра, переходящая в полярные льды. В северном полушарии полосу нагорья над прибрежной равниной называли Ланкландом, а в южном соответствующие широты именовали Дикими краями. В связи с историческими причинами, Натрис был сравнительно малонаселен. Несколько небольших городов образовались по берегам Мирлинга — в крупнейшем из них, Пуансиане, находился космодром. Почти напротив, на южном берегу Мирлинга, расположился другой город, Гальцион.

Первые постоянные поселенцы появились на Натрисе еще тогда, когда Прядь Мирцеи была Запредельем — то есть выходила за рамки общепризнанного пространства населенной человеком части Млечного пути, Ойкумены. Поселенцами стали решившие удалиться на покой пираты и работорговцы, всевозможные изгнанники и беглецы, объявленные вне закона, а также послужившие здоровой закваской преступники помельче. Всех их объединяло желание пользоваться своими деньгами, награбленными или добытыми иным образом, в мире и спокойствии, не опасаясь преследований со стороны МСБР. С этой целью они построили в поместьях на побережье Мирлинга удобные просторные усадьбы, архитектура которых гармонично сочеталась с ландшафтом и климатом. Обширные приземистые купола из легкого пенобетона создавали большие прохладные, сумрачные пространства, радовавшие глаз приглушенными цветами. Вокруг усадеб непойманные воры и душегубы устроили затененные бассейны и чудесные сады, где изумительная туземная флора сосуществовала с не менее достопримечательными импортированными растениями. Здесь росли пальмы всех разновидностей, желтые зонтичные деревья, черные небоколы, сальматики с плакучими ветвями и сине-зелеными сердцевидными листьями, медовые лаймы с темно-зелеными кронами, вечно цветущие и приносящие изысканные плоды, жасмин, хинано, кагалея, рамифолия на десяти высоких кривых ложных стволах, сливочный мозговик с узловатыми булавами на концах ветвей, радужная трава вдоль садовых дорожек — с розовыми, голубыми, зелеными и фиолетовыми стеблями, серебристый папоротник и черный папоротник, вскрикивающие при взаимном прикосновении, решетчатые дендроны с сотнями свисающих карминовых цветочных гонгов, гибриды роз и глициний, надувные лозы и пламецветы с Кадуола, красные, черные и белые полосатые кактусы-уродцы, бочкообразные, с растрепанными спутанными копнами тычинок.

Окруженные роскошью, головорезы, гробокопатели, охотники за рабами и мерзавцы всех мастей стали «патрунами» Натриса. Они прилежно подражали нравам и манерам добропорядочных обеспеченных граждан тех планет, куда не могли вернуться, прививая своим детям понятия чести, долга и добродетели. В то же время они всеми возможными средствами пытались держаться подальше от товарищей по ремеслу, то и дело навещавших остепенившихся сообщников, чтобы потребовать денег, вспомнить о старых добрых временах или даже попросить совета по поводу того, как лучше всего совершить то или иное отвратительное преступление. Для того, чтобы избежать подобных эпизодов, патруны культивировали аристократическую недоступность и воспитывали в своих детях замкнутость и отчужденность, предотвращавшие случайные связи и встречи. Прошли века, и патруны действительно стали аристократами натрицианского общества, а их происхождение теперь служило предметом шутливых пересудов или даже своего рода иронической гордости.

Когда Прядь Мирцеи вошла в состав Ойкумены, на Натрис переселилась волна новых иммигрантов, вовсе не приветствовавшихся патрунами. Самыми многочисленными из них были наукологи-санартисты, секта философов-натуропатов, заселившая нагорья Ланкланда. Они прибывали со всех концов Ойкумены непрерывным потоком, что в конце концов заставило патрунов закрыть космодром в Пуансиане, чтобы предотвратить дальнейшую иммиграцию. Наукологи проигнорировали запрет и открыли свой собственный космодром на обширном горном лугу. Приток переселенцев продолжался, и патруны ничего не могли с этим сделать. Наконец число новоприбывших стало резко уменьшаться, и через несколько лет процесс прекратился; по-видимому, все наукологи-санартисты Ойкумены — больше миллиона человек — уже прибыли на Натрис. Они обрабатывали небольшие земельные участки, выплавляли металл и рубили лес в достаточных для удовлетворения их нужд количествах, и в целом держались обособленно, не пытаясь пропагандировать свои убеждения, с их точки зрения представлявшие собой самоочевидную истину, не требующую разъяснения.