Хроники хвостатых: Ну мы же биджу... (СИ)

- Богам? Да, я именно это имела в виду. При желании любой член Совета – даже самый слабый, хотя делить их на сильных и слабых неразумно – может уничтожить всю страну Огня за... хм... час. Пожалуй, этого времени будет достаточно.

Хината похолодела. Шио говорила о таких вещай будничным тоном, но Хьюга не могла представить: люди, шиноби, деревья, города, тракты...

Могут исчезнуть за час.

Кицунэ тем временем резко сменила тему.

- Официально считается, что в Совете состоят десятеро. Однако сейчас их больше. Многие, впрочем, предпочитают оставаться в тени.

- Кто они? – жёстко спросил Гаара. Собаку не любил недомолвки.

- Хм... сложно сказать кто. Ниже богов, выше хвостатых, а уж людей и подавно... Раньше они были сами по себе, и собрались вместе ещё во времена Рикудо. Или лучше сказать – образован. На каждого члена Совета приходится свой «элемент», если это можно так назвать.

- Стихии?

- М... типа того, но сложнее и многогранней, – девушка вдруг прикрыла глаза и стала говорить нараспев, хотя несколько невпопад, – Мангецу – луна, Сокол – ветра, а Эрис – это Тьма; Ёру – в земле, а Ёши – на дне; огонь – это Феанор, а Широ* – лишь смерть... Есть и другие. Отношение членов Совета к своим... подопечным, то есть нам, разное, но чаще всего это некая смесь уважения, страха и любви.

- Любви?

Гаара насторожился. Любовь для него была слишком смутным понятием.

- Это странная любовь. Думаю, люди бы её назвали каким-то другим словом, но я его не знаю. Совет одновременно невероятно далеко и близко, – Шио тяжело вздохнула. – Когда мой брат... остался в Конохе, у меня было ощущение, будто мир рухнул и остались... одни осколки. Мне казалось, будто я осталась совсем одна, хотя вокруг меня был клан. Они моя семья, но я... я не замечала этого. Мне нужен был только мой брат, я целыми днями лежала на кровати и выла. Но господин Феанор пришёл ко мне...

Flashback

Пустота.

Шио ничего не чувствовала, кроме сосущей пустоты, если ничто можно чувствовать. В груди зияла гигантская дыра, чьи края мучительно ныли.

Ёко отказывалась есть, отказывалась выходить, так как не ощущала потребности в столь бессмысленных действиях. Зачем? Днём она, не открывая штор, дышала затхлым воздухом и мутным взглядом смотрела в потолок, ночью же кусала подушку и разбивала костяшки о стену. К утру всё заживало, наволочка высыхала, и можно было начинать вновь...

Сломаться оказалось так просто.

Раз!

И всё.

Брат был с ней всегда, сколько она себя помнила, а теперь... Слабая. Какая же она слабая. И абсолютно безмозглая.

Кто-то забарабанил в дверь.

- Шио, открой, ты уже много дней не выходила!

Голос Хару резал по ушам, не давал забыть, что за пределами комнаты есть ещё что-то и кто-то, есть мир. Девушка повернулась к стене и закрыла глаза.

- Глупая лиса... – произнесла она, не зная, о ком говорит: о себе или настойчивой Хару-сан.

Им всем лучше от неё отстать.

Хару мерила шагами лужайку перед домом. Большую часть клана она прогнала, чтоб не путались под ногами, но Хвостатый и Тыковка упёрлись и уходить не желали. Впрочем, остальные тоже недалеко ушли, вон, за углом топчутся.

- Что ж ты делаешь, Шио...

Всем им было тяжело. Курама был главой клана, знал всех, однако никто не спорил, что Шио было много хуже. Потерять брата и напарника в одном лице, самого близкого, не смерть, но исчезновение – как вырвать сердце из груди. Бедная девочка впала в жесточайшую депрессию, и волнение Хару было не на пустом месте. После смерти родителей у неё начались кошмары, проявилась боязнь темноты, это было вызвано шоком, но тогда с ней был брат... Сейчас же его не было.

Хару уже начала опасаться всерьез, но выламывание двери как способ решения проблемы не рассматривала. Слишком радикально, и Шио могло стать хуже. Но и дать ей опуститься в пучину безумия...

Нет, она себе этого не простит. Прекрасная Хонагами поручила своих дочь и сына ей, и если второго она не смогла уберечь, то должна помешать погибнуть первой.

Во всех смыслах погибнуть.

«Стоп! Какого чёрта я думаю о Кураме в прошедшем времени?! – она одёрнула себя. – Соберись! Он жив, а раз так – вытащим. Сестра и вытащит, только вот встряхнём её хорошенько...»

Женщина устало вздохнула и положила руки на виски, массируя. Голова болела, лак облупился... Совсем размякла...

- Будем ломать? – поинтересовался Хвостатый и на её медленный кивок добавил: – А сможем ли? Вдруг подпёрла чем?

Всё это мужчина произносил будничным тоном, будто каждый день ломает двери, чтобы вытаскивать на свет депрессивных кицунэ-подростков.

Но предположение, что Шио чем-то подпёрла дверь изнутри, могло оказаться верным. Хару щёлкнула пальцами – это помогало ей думать.

- Если подпёрла – подорвём; Тыковка, будь наготове. И, умоляю, подбери волосы, подпалишь же, рано или поздно.

Тыковка резко поднялась, покачнувшись, и взялась за концы каштановых волос руками, так как завязки у неё не было. Под строгим взглядом Хару девочка вжала голову в плечи, но всё же кивнула.

План был прост: подойти, постучаться, попросить открыть и, после отказа, предупредить и ломать.

Однако...