Хроники Конца Света 1-A

— Значит, UCAT — это скрытый городок… Обычные рабочие ИАИ ничего не знают о UCAT, и полагают, что площадь дальше принадлежит аэропорту.

— Как тебе говорили до этого, Токийский отдел Института Авиации Изумо вмещал в себя Департамент Национальной Безопасности во время войны. Департамент узнал о Концептуальной Войне, исследовал ее, и сразу же после войны превратился в японский UCAT.

— Ты много об этом знаешь?

— Нет. Я впервые сегодня узнала, что твой дед был частью этого всего.

— Аналогично. Это, наверное, означает, что мои родители тоже ничего не знали. Они работали только на ИАИ. Они не должны были знать, что мой дед не имел ничего общего с отделом транспортировки за впадиной.

Говоря это, Саяма поднес руку к левой части груди и бросил взгляд на левое плечо.

Там сидел небольшой зверек.

Размером около 15-ти сантиметров, зверек был совершенно неведомого типа. Его лицо напоминало кабана, тело имело округлую форму, а на ногах виднелись копыта.

— Это Баку, так ведь? Я никогда его раньше не видела. Он может… показывать людям прошлое?

— Старик сказал, что это похоже на сон. Судя по всему, он был на грани смерти, но сумел выжить из-за слабого высвобождения положительных концептов в ответ на активацию отрицательных концептов десять лет назад.

Когда он поднес руку к зверьку, Баку отстранился, но затем потянулся передними лапками и ухватил Саяму за палец.

— Любопытно, какое прошлое он мне покажет. Наверняка это будет неприятное прошлое.

Он оглянулся и обнаружил, что Синдзё опустила голову вниз.

Шагая рядом с ней, Саяма спросил:

— Что-то не так?

— О, прости. Просто это… Я ничего не знала о тебе и о том, что было 10 лет назад, Саяма-кун.

— А, ты имеешь в виду, когда мой отец отправился в Кансай со спасательной командой ИАИ и…

— Тебе не нужно об этом говорить. Тебе не нужно говорить и о твоей боли в груди. …Будет лучше, если ты вообще не будешь об этом упоминать.

— Я не переживаю из-за этого.

— Но ты должен. Тебе не следует говорить о родителях так, как будто они чужие.

— Но мои родители в той или иной степени были чужаками, и я пытаюсь смотреть на себя объективно.

В ответ на эти слова кончики бровей Синдзё слегка опустились, и она глянула прямо на него.

Саяма встретил ее взгляд в лоб.

Она, скорее всего, права насчет этого, пробормотал он в своем сердце. Синдзё сказала, у нее нет воспоминаний о родителях. Она желала их отыскать. Он решил, что как раз это привело ее к правоте.

Когда Саяме сообщили, что цель Пути Левиафана в сдерживании отрицательных концептов, разговор перешел к активации отрицательных концептов и к Великому Кансайскому Землетрясению десять лет назад.

И это, естественно, привело к родителям Саямы. Саяма увидел, как поменялось выражение лица Синдзё, когда она узнала о смерти его отца во время спасательной работы после землетрясения, о его матери, которая, взяв его с собой, пыталась совершить двойное самоубийство, и о его ангине.

Когда она вновь спросила о кольце на его пальце, он дал надлежащий ответ.

То было напоминание о его матери.

Затем она извинилась. Синдзё сказала, как не думала о том, что произносила тогда, перед медицинской палатой.

Сейчас она смотрела на него с тем же лицом, что и тогда. Края ее бровей легко опустились над черными глазами.

Ранее это означало извинение. Но ныне это было выражение упрека за то, что он назвал своих родителей чужаками. Саяма задумался над словами Синдзё и ее выражением.

Почему у нее такое виноватое выражение, когда она собирается меня критиковать?

Но перед тем, как Саяма сумел придумать ответ, Синдзё зашевелилась. Ее голова опустилась.

— Прости, — произнесла она. Саяма непонимающе склонил голову. Ведь это он тот, кто заслуживал тут осуждения.

— Почему ты извиняешься?

— П-потому что я поставила тебя в неловкое положение, Саяма-кун.

Когда Саяма услышал ее слова, сказанные в землю, он произнес:

— Я надеюсь, ты сможешь понять одну вещь.

И затем, его губы выдали еще одно заявление.

— Это совсем не так.

●

Произнеся это, Саяма осознал, что только что сказал.

Почему он позволил кому-то другому высказывать мнение о своей любимой теории?

Испытав легкий шок, он увидел, что Синдзё смотрит на него во все глаза, с по-прежнему опущенными бровями. На ее лице отобразилась частичка удивления.

Она удивлена простым фактом, что кто-то принял то, что она сказала, подумал он.

Она была настроена насчет этого всерьёз.

Это связано с воспоминаниями человека о его родителях. Как раз тем, чего ей недоставало.

Саяма задумался, наблюдая, как выражение лица Синдзё меняется у него на глазах.

Почему он принял мнение Синдзё?

Все потому, что она понимает.

Ее выражение лица слегка поменялось.

Она понимает, что именно она ищет.

Края бровей Синдзё опустились и ее глаза прищурились вокруг ее больших зрачков.

Это нечто, чего мне не хватает.