Хроники крови. Пенталогия (ЛП)

здесь! — Упершись в стол ладонями, Селуччи резко наклонился вперед. — Ты понимаешь, что никогда не избавишься от него? Он будет мерещиться тебе в каждой тени. Тебе будет нелегко избавиться от его влияния.

— Я ведь не принадлежу Генри Фицрою, детектив, хотя внешне, может быть, на это и походило. Я должен уйти, и мы оба это знаем. — Юноша задумчиво поковырял вилкой в салате. Несколько раз пытался начать говорить, потом замолкал… Наконец быстро пробормотал: — Не так-то это и сложно. Вы тоже смогли бы уйти от Победы.

Некоторое время спустя Майк, перед глазами которого промелькнули все проведенные им с Вики дни и ночи, улыбнулся и отрицательно покачал головой.

— Нет. Я бы не смог, — сказал он.

*

— Они даже не вернулись, чтобы поблагодарить тебя?

— И слава Богу. Я страшно рад уже тому, что они исчезли.

Призраки перестали кричать в ту же секунду, как перестало биться сердце доктора Муи. Кстати, на этот раз их крик не унес других жизней. В конце концов справедливость восторжествовала. Но Генри — или из-за того, что находился совсем рядом с призраками, или потому, что прекрасно понимал, что происходит, — после всех этих событий чувствовал себя совершенной развалиной. Он не мог совладать ни с дрожью, ни с навалившейся на него неукротимой рвотой. Даже из комнаты, где все произошло, он смог выбраться лишь ползком, да и то спустя некоторое время, когда ему удалось собраться с силами. Он, похоже, начал понимать доктора, которая ради того, чтобы не слышать ужасные крики призраков, выбросилась с одиннадцатого этажа.

Вики прочла все это на лице вампира и на секунду задержала свою ладонь на его руке.

Генри изумленно воззрился на эту ладонь. Еще неделю назад за подобную дерзость он бы вцепился Вики в горло. Теперь же пожалел о том, что она так быстро убрала свою руку. Шесть дней перечеркнули четыреста пятьдесят прожитых им лет. Они коренным образом изменили его сущность.

— Ты всегда переписываешь правила?

— Только если они никуда не годятся.

— Интересно, и как наш род справлялся все эти тысячелетия без тебя? — покачал головой Фицрой.

Вики ухмыльнулась.

— Без нас обоих. Большинство из нас изменяется по зову страсти, Генри — ты, кстати, сам когда-то сказал мне об этом. А поддаваться страсти — удел юности. Тебе было семнадцать. А другим? И того меньше… Я, возможно, единственный вампир, который на момент обращения был сформировавшимся человеком.

— Но для вампира ты еще совершенный ребенок.

— Не будь таким высокомерным! — усмехнулась женщина. — Это не идет ни смертным, ни, в особенности, бессмертным.

— Вековые традиции… — начал было Генри, но Вики не дала ему продолжить.

— Все не так уж и изменилось. Мы остались одинокими хищниками, но теперь хотя бы знаем почему. Запах крови другого вампира лишает нас самообладания, сводит с ума. Жажда крови становится неконтролируемой, мы начинаем убивать без разбора. Это начало бы привлекать излишнее внимание, люди выследили бы нас и с легкостью уничтожили. Нам приходится делить территории, на которых мы охотимся, исключительно ради собственной безопасности. Но это совсем не значит, что мы не можем находиться вместе. Со временем предрассудки по поводу раздельных территорий будут, вот увидишь, преодолены.

Фицрой протянул ей руку. Женщина в ответ протянула свою. Но они так и не дотронулись друг до друга. Как не дотрагивались никогда с тех пор, как Вики стала вампиром.

— Нужно время. Много времени. — Генри печально улыбнулся, его рука повисла вдоль тела.

Вики кивнула; ее улыбка на сей раз тоже выглядела печальной.

— Да, ты прав, — согласилась она — Пока Майк не приехал, я хотела бы поблагодарить тебя за то, что ты сделал на просеке. — Выражение ее лица резко изменилось: она вернулась обратно в ту ночь, к тому, что она чуть было не разрушила. — Я не смогла бы справиться с собой. Ты ведь видел: я собиралась убить Салливана. И тогда мне было наплевать, что Майк может меня за это возненавидеть.

— Знаю. Хоть ты и была взрослой, когда вступила в нашу жизнь, но для вампира, повторяю, еще все-таки очень молода Со временем ты научишься контролировать себя. Этому научиться сложнее всего. — Генри посмотрел на огни города,

своего

города, прислушался к биению его сердца. — Или так же сложно, как научиться скрывать то, кем мы являемся в действительности, не потеряв при этом собственную силу. — Он помолчал немного, после чего мрачно продолжил: — Ты не должна показывать детективу, на что способна, Вики. Он не сможет этого выдержать.

— Почему? Он ведь и так знает, что я…

— Нет, он только

думает,

что знает. Это не одно и то же. Скажи, что ты чувствовала той ночью, на складе?

— Ты должен знать и это: ты ведь чувствовал то же самое.

— Вики!

Скрестив руки на груди, она покачала головой.

— Я не люблю об этом думать.

Фицрой повернулся, чтобы посмотреть ей в лицо, его глаза были чернее ночи.

— Что ты чувствовала?

— Не знаю.

— Нет, знаешь.

Заглянув в провалы его глаз, она тихо ответила:

— Свободу. Я чувствовала свободу.

Темнота захватила их.

— Разве он сможет смириться с этим?

Генри не ждал от нее ответа.