Хроники Ламмеры: Шёлковая Песнь

Недолго думая, Мариам воспользовалась сеткой из веревки, чтобы взобраться наверх и расспросить жителей о Дзине. Первым, кто её заметил, стала сморщенная как изюм маленькая бабушка. Та увидела Мариам ещё до того, как та успела залезть по сети и задать свой вопрос. Бабка очень медленно двигалась, её седые волосы были сухи, словно солома, а голос был подобен скрипу неисправной паровой машины. Она встала на платформу и просто смотрела, как Мариам торопливо цепляется то за одну нить, то за другую. Всё ближе и ближе к ней; кажется, бабулю в какой-то степени это даже забавляло.

И вот, несколько метров были преодолены, и как только Мариам отдышалась, бабуля задействовала одно из своих невероятных орудий пыток — звонкий голос, громкость которого она еле контролировала:

— За-а-Ачемм… ПришлА? Я тебя НЕ знаю.

— Вы не видели вот такого мальчика? — опустила ладонь, чтобы показать рост Дзина, не обращая внимания на вопросы.

— Кхе, меня ЗОВУТ Гречка. — ответила бабка с беззубой улыбкой на лице, кажется, она была просто счастлива в этот момент.

— Да, очень приятно познакомиться; мальчика не видели? Лысый такой, в мантии белой!

— А? — а вот и второе орудие пыток коварной старушки — плохой слух, сумевший свести с ума сотни путников!

— МАЛЬЧИКА НЕ ВИДЕЛИ?! — однако в прошлом Мариам уже имела опыт со старухами: она, как и в юношестве, воспользовалась войдерумом звука, чтобы довести свои мысли громко и четко прямо в барабанные перепонки Гречки!

— А-а-ах, мАльчика. У нас МНОГО детей ходют, такие маленькие, я бы их так и съела, хы-хы.

Мариам в ответ просто продолжила показывать рост мальчика, смотря прямо в глаза бабке, кажется, она начала глядеть ей прямо в душу в поиске ответа. «Вот такого роста. Где?» Бабушка так сильно испугалась этого взгляда, что старческая память внезапно всё вспомнила в мельчайших подробностях:

— ЛысЫй мальчонка у Дурона, он принёс его ночью, плакал ещё.

— Мальчик плакал?! Что этот Дурон сделал?! Отвечай, старая карга!

— Да не мальЧИК плакал!

— Что?

— Я не знаю, впервые ДурОна такИм вижу.

— Где его дом?

— Вон там, в большом дупле. — Гречка показала пальцем в сторону ветхих домиков, позади которых была гнилая дверь в дупло огромного дерева. Только хорошие плотники в деревне могли такой себе позволить, но, видимо, даже навыки не остановили бедность.

Мариам безо всяких размышлений ринулась к тому дому, обходя стороной нервных местных жителей, со страхом глядящих на гостью, однако вернее будет сказать «вторженца». Дверь дома с грохотом упала наземь, Мариам без слов выбила петли войдерумом звука, вслед за которым слышался из этажа ниже тревожный детский глас: «Мама, кто это?» На входе не было ни души, только небольшая тумба со свечой и, поднявшаяся от падения двери, пыль. Мариам хладнокровно не обратила внимания на детский девичий голос снизу; она сделала это неосознанно, интуитивно. Её цель превыше жизней остальных. Так она думала пару секунд, пока не ступила на первую ступень винтовой лестницы.

По телу прошла дрожь, разум ослушался родовой крови. Крови Малики Лакшата — властной и идущей по головам. Только сейчас Мариам осознала, что идёт не просто к похитителю — она вторглась в чужой дом. Тогда она сглотнула воздух и захотела решить всё мирным путем: «Дурон, я знаю, ты там! Я пришла сюда за мальчиком, просто верни его, и никто не пострадает!» После этих слов, снизу Мариам ожидала услышать ответ Дурона, хоть и не скорый, однако голос с нижнего этажа показался быстро. Только эти слова не были ответом на требование Мариам. Эти слова говорил маленький ребенок своей матери, будучи напуганной:

— Мама, мне страшно!

— Тише, моя хорошая, всё в порядке: дяди из Лакшата перестанут к нам ходить.

— Папа же обещал! Папу перестанут бить! Почему они опять пришли?

— Всё будет хорошо, пожалуйста, потерпи немного…

Мариам остановила шаг от шока. Теперь совсем не ясно, что делать. Если пройдет дальше, все поймут, что она из Лакшата, но и оставаться никак нельзя; осталось надеяться только на красноречие:

— Прошу прощения за вторжение, не бойтесь! Я не Лакшата, ваш муж ночью похитил моего друга, мне нужен только он!

— Прошу, уходите! — устало выкрикнула женщина под плач своего чада.

Мариам всё ещё стояла на ступени и не решалась спускаться дальше, её мысли о возможном решении проблемы прервались ускоренными шагами сзади: кто-то замахивался оружием, спрятавшись на верхнем этаже. Реакция Мариам не подвела: она успела обернуться и оттолкнуть волной звука нападающего. Она не сразу разглядела, кто это был: рефлексы не думали о том, чтобы осматривать врага. И только когда он с грохотом обвалился на стол, Мариам увидела тонкую, старую фигуру со ржавым мечом в руке, кажется, это было его единственное оружие. Пока он с трудом вставал, Мариам говорила:

— Это ты похитил мальчика?! Говори, где он!

— Да… Этот грех на мне. Прости меня, Тасим, прости меня грешного! — вставая, опираясь на ржавый меч, со слезами на глазах сказал Дурон.

— Тебе следует просить прощения у меня. Где мальчик? Зачем ты его похитил?