Хроники лечебницы

Вскоре появился дежурный, здоровый детина, и помог Натенсон развязать Рэйвен.

– Когда она приведет себя в порядок и оденется, отведи ее в кабинет доктора Кайла. Смотри, чтобы она нигде не слонялась.

Когда Гарри Ньютон вел ее по коридору, она заметила, как он поглядывает на нее, облизываясь.

«Может, он вампир? – подумала она. – И возбуждается на запах крови?»

– Я думаю, это неправильно, что сестра Натенсон говорит, что ты глупый, Гарри. Ты очень умный, это видно. Я слышала, как она говорила другой сестре, что ты годишься только на то, чтобы провожать психов. Она не должна говорить о тебе за глаза. Ты только не выдавай меня.

– Спасибо. Мой рот на замке.

Он улыбнулся, и она прониклась уверенностью, что заполучила себе первого союзника в этой больнице. Он привел ее к кабинету доктора Кайла.

«Теперь веди себя потише, – подумала она, – и не теряй голову. Не надо настраивать этого мозгоправа против себя».

– Извините, что отвлекаю вас от еды, док. Вы так добры, что работаете со мной.

– Все в порядке, – сказал он, откидываясь в кресле. – Я уже перекусил. Я понимаю, как тебе должно быть нелегко.

– Просто чтобы вы знали: я думаю, это неправильно, что сестра Натенсон говорит, что поскольку Юнг был расистом и пронацистом, то и вы такой же.

– Что ж, такое иногда говорят антиюнгианцы, но Юнг был не виноват в том, что Гитлер использовал его концепцию расового сознания, чтобы оправдывать превосходство так называемой арийской расы.

– Я знала, что Натенсон не права. Вы не похожи на психиатра, который верит в такие вещи.

– Ты знаешь, кто ты сегодня?

Она накрыла глаза руками.

– Я не уверена. Это значит, я сумасшедшая?

Он вздохнул.

– Это как раз я и должен понять – для суда.

– Ну, иногда я слышу два имени. То Никки Аптерос, а то кто-то зовет Рэйвен Слэйд.

Он подался вперед, уперев локти в стол.

– Кто сейчас говорит со мной?

– Рэйвен. Н-наверное.

– Почему ты так думаешь?

– Никки вечно хочет переспать с вами.

– Прежде, чем двигаться дальше, Рэйвен, нам надо кое-что прояснить. Границы – это важно. Мы не должны пересекать их.

Она кивнула.

– Между странами, да?

– Между пациентом и терапевтом.

– А…

– Что ты чувствуешь прямо сейчас? – спросил он.

– Грусть. Мама расстроилась, когда умерла моя близняшка и я родилась. Она знала, отец хотел мальчика. Может, поэтому я все время в депрессии. Депрессия наследуется?

– Некоторые исследователи говорят, что возможна генетическая предрасположенность.

– Вы сексист, как и мой отец.

– Я не твой отец.

– Мозгоправы все заодно, – сказала она. – Вы меня предадите в суде?

– Я должен буду сказать судье, что я думаю. Если я смогу убедить ее, что тебе нужна психиатрическая помощь, она, возможно, не одобрит твою экстрадицию в Грецию.

– Она поверит вам на слово?

– Она велела мне применить быструю имплозивную терапию.

– А что это?

– Помнишь, я показывал тебе картинки с огнем? Это часть терапии.

– Ах, это. Уверена, так говорят все садисты своим жертвам.

– Я не садист, Рэйвен. Это единственное лечение, на которое у нас есть время. Такая терапия называлась образным погружением. Пациента погружают в образы, пробуждающие в нем глубочайшие страхи. Снова и снова, пока они не потеряют свою власть над его разумом.

– Как огонь, сжегший Зубочистку.

– О чем это ты?

Она рассказала о взрыве в Пирее.

– Думаю, я тоже должна была умереть в том огне.

– Но кто был там? Это действительно была ты?

– Я не знаю.

– Это нам на пользу. Пока ты не знаешь, кто ты такая, судья вряд ли посчитает тебя пригодной для экстрадиции.

– Спасибо, что сказали. Значит, спешить некуда.

– Судья установила временные рамки на лечение, а потом она примет решение.

– Я знаю, в Америке судебные процессы открытые. Если придет Алексий, он решит, я его предала.

– Это не процесс, а слушание. Из-за национальной безопасности публику не допустят.

– Он все равно меня найдет и будет пытать, чтобы я сказала то, чего не помню.

– Я потребовал усилить охрану для твоей защиты.

– Правда? Дайте я вас обниму.

– Границы!

– …к черту границы…

– Поговорим об этом в следующий раз.

– …говорим-ждем. говорим-ждем. вечно одно и то же. мне осточертели разговоры. как насчет действий?..

– Что ж, на сегодня у нас все, разговор окончен.

– …нет! теперь моя очередь. не прогоняй меня…

– Мы это уже проходили. Есть правила и границы, – Кайл нажал кнопку на телефоне. – Гарри, проводи пациентку назад в палату, на сегодня мы закончили.

– Ненавижу тебя, Марти. Не прогоняй меня.

Гарри отвел ее в палату. Она просила его зайти с ней, но он покачал головой и закрыл дверь на замок. Когда он ушел, она стащила простыню с кровати и порвала на лоскуты. Связала их вместе и обмотала один конец вокруг шеи. Где же закрепить другой? Кроме раковины и унитаза, в комнате ничего не было. Ни труб, ни прутьев. Она этого не учла.

Затем она подумала про вентиляцию. Можно привязать к решетке. Если сложить вдвое, она как раз сумеет удавиться. Она встала на кровать и пропустила свободный конец через решетку.