Хроники Маджипура

После Фурибла они миновали Восточный и Западный Бимбаки, задержавшись в обоих городах, чтобы полюбоваться башнями – близнецами в милю высотой, вид которых заставлял даже самых чванливых хвастунов чувствовать себя ничтожными муравьями, а за Западным Бимбаком пересели на маунтов и выбрали путь, ведущий к Амблеморну, где десять бешеных потоков сливались, образуя могучую реку Глайд. На нижнем склоне Горы со стороны Амблеморна находилось плоское пространство в несколько миль в поперечнике с плотной меловой почвой, и деревья тут не превышали роста человека и толщины девичьего запястья. Именно здесь, в этом карликовом лесу, с Валентином и случилось в позапрошлом году несчастье. Он тогда слишком сильно пришпорил маунта там, где этого делать не стоило: коварные корни здесь выдавались над землей.

Маунт оступился, и Валентин упал. Нога застряла между двух тонких, но неподатливых деревьев, чьи стволы закостенели за тысячелетия; казалось, прошли месяцы мучений и боли, пока кость медленно ломалась пополам – и целый год его юности исчез из жизни. Зачем они вернулись сюда теперь?

Вориакс пробирался по странному лесу так осторожно, словно искал спрятанные сокровища. Наконец, он повернулся к Валентину и сказал:

– Это место кажется зачарованным.

– Объяснение простое. Корни деревьев не могут глубоко проникать в эту твердую почву, и поэтому тянутся даже вверх, цепляясь за все, что попадется, и все равно умирают от истощения.

– Я знаю, – холодно заметил Вориакс. – Я не сказал, что это место очаровывает, я сказал, оно кажется зачарованным, и даже целый легион колдунов-вроонов не сможет сотворить что-либо столь же безобразное.

Однако, я рад возможности еще раз увидеть все это. Поедем дальше?

– Хитрец.

– Я? Я просто… -…предлагаю проехать там, где я сломал ногу.

Румяное лицо Вориакса покраснело еще больше.

– Не думаю, что ты упадешь снова.

– Конечно, не думаешь. Но думал, будто я смогу так подумать. Ты ведь веришь, что преодолеть страх означает идти прямо на то, чего боишься, вот и подводишь меня к мысли еще раз проехаться здесь, чтобы избавиться от робости, какую этот лес мне будто бы внушает. Вроде бы прямо противоположное тому, как ты меня на зеркальных катках, но, по сути – то же самое.

– Ничего не понял, – пробурчал Вориакс. – Тебя, наверное, лихорадит.

– Еще чего! Так едем?

– Нет.

Сбитый с толку Валентин стукнул кулаком по ладони.

– Ты же только что сам предлагал!

– Да, – согласился Вориакс, – предлагал. Но ты обвиняешь меня в хитрости, а сам полон непонятного гнева и вызова, и если мы поедем по лесу, пока ты в таком состоянии, ты наверняка свалишься опять, и еще что-нибудь сломаешь. Поворачивай, едем в Амблеморн.

– Вориакс…

– Поехали!

– Я сам хочу проехать через лес, – Валентин не сводил глаз с брата. – Сам! Ты едешь со мной или будешь ждать здесь?

– С тобой, конечно.

– Теперь не забудь напомнить мне быть внимательным и смотреть под ноги, потому что там могут оказаться предательские корни.

Вориакс раздраженно дернул щекой и вздохнул.

– Ты не ребенок, и я не стану ничего тебе говорить. И кроме того, если бы я думал, что ты нуждаешься в таких советах, то просто не пустил бы тебя.

Он пришпорил маунта и промчался по узкой тропке между карликовыми деревьями.

Валентин мгновенно последовал за ним, стараясь не отставать. Ехать было тяжело – повсюду подстерегали угрожающие ветви и корни, вроде тех, что сбили его в прошлый раз, когда он здесь ехал с Элидатом, но теперь его маунт твердо ступал по земле и не было нужды натягивать поводья. И хотя воспоминание о падении оставалось ярким, Валентин не испытывал никакого страха, он просто держался внимательнее и знал, что если упадет на этот раз, то последствия будут уже не такими катастрофическими. Еще его удивляло, что он так отреагировал на заботу Вориакса. Наверное, он стал слишком обидчив и чувствителен, раз с такой горячностью восстал против опеки старшего брата, а ведь тот готовился стать владыкой мира, и если даже не будет иметь возможности помочь, ему все равно придется брать на себя ответственность за всех и каждого, особенно за младшего брата.

Обдумав все это, Валентин решил защищаться менее рьяно.