Хроники Маджипура

Иньянна пригласила их отобедать, но Стойг ответил, что им необходимо ехать, работа не ждет, и нужно разыскать других наследников в Нарабале, Тил-Омоне, Пидруиде. Пройдет много месяцев, прежде чем они увидят своих родных в Ни-Мойе. Так значит, спросила она, вдруг встревожившись, регистрация о передаче наследства не произойдет, пока они не завершат свою поездку?

– Не совсем так, – объяснил Стойг. – Сегодня же ночью мы отправим ваши бумаги с посыльным в Ни-Мойю, а там все сделают. Вам дадут знать из нашего Бюро… ну, скажем, недель через семь-девять.

Она проводила их до гостиницы и подождала снаружи, пока они соберутся, потом смотрела, как они усаживаются во флотер, и махала вслед, стоя посреди улицы, пока они ехали к шоссе, ведущему на юго-западное побережье.

Затем снова открыла лавку.

В полдень заглянули двое покупателей, один приобрел на восемь вейтов гвоздей, другой попросил три ярда искусственного атласа по шестьдесят вейтов за ярд, так что доход за весь день не составил и двух крон. Ну и что? Скоро она будет богатой.

Прошел месяц, а вести из Ни-Мойи не приходили. Еще месяц – такое же молчание.

Терпение, державшее Иньянну в Велатисе девятнадцать лет, было терпением безнадежности и неизбежности. Но теперь ее ждали большие перемены, и терпения у нее не осталось. Она нервничала, металась, делала пометки в календаре.

Лето с практически ежедневными дождями подошло к концу, и началась сухая живительная осень, когда листья деревьев огненно сверкают у подножия холмов. И ни одной весточки.

Близилось суровое дыхание зимы, и тяжелые массы воздуха, плывущие с Цимра на юг, пересекали земли метаморфоз и леденились резкими горными ветрами. Снега на высоких кольцах Гонхар не бывает, и по улицам Велатиса неслись потоки грязи. Из Ни-Мойи ни слова. Иньянна вспоминала о двадцати ройялах, и постепенно к раздражению в ее душе начал примешиваться страх.

Свое двадцатилетие она отметила в одиночестве, выпив немного кислого вина и представляя, как повеселилась бы в такой день в Ниссиморн Проспект.

Почему же так долго? Несомненно, Безан Ормус и Стойг, как и обещали, послали документы в службу Понтифекса, и, видимо, бумаги ее пылятся в чьем-то столе, дожидаясь действия.

В конце концов, накануне Дня Зимы, Иньянна решила отправиться в Ни-Мойю и лично заняться своими делами.

На поездку требовалось немало денег, а от ее сбережений осталось совсем немного. Ей пришлось взять деньги под залог своей лавки у семейства хьортов. Десять ройялов. Сошлись на том, что хьорты будут торговать ее товарами, но выручку брать себе, а если доходы покроют долг прежде, чем она вернется, будут продолжать торговать от ее имени и впоследствии выплатят арендную плату. Договор удовлетворял, в основном, хьортов, но Иньянну это не заботило. Она знала, только никому не говорила, что больше никогда не увидит ни лавки, ни этих хьортов, ни самого Велатиса. Ее заботило лишь одно – добраться до Ни-Мойи.

Путешествие было немаленькое. Самый короткий путь от Велатиса до Ни-Мойи проходил через Пьюрифайн – земли Изменяющих Форму, а соваться туда было опасно и опрометчиво. Иньянне пришлось бы воспользоваться длинным кружным путем на запад через Проход Стиамота, затем необходимо было подняться по длинной и широкой долине, так называемому Дулорнскому Рифту, со стенами в милю высотой, а после того, как доберется до Дулорна, следовало пересечь еще половину Цимроеля сначала по суше, затем баржей, прежде чем добраться до Ни-Мойи. Но Иньянна видела во всем этом лишь славное приключение, каким бы долгим оно ни оказалось. Она никогда нигде не бывала, только в десятилетнем возрасте мать отправила ее провести месяц в теплых краях южных Гонхар. Другие города были для нее так же недостижимы, как иные планеты. Мать ее однажды побывала в Тил-Омоне и часто вспоминала об этом, описывая город как место ослепительного солнечного света, золотистого вина и мягкого, никогда не кончающегося лета. Бабушка ее бывала еще дальше, в Нарабале, где сырой и тяжелый воздух облегал тело, как мантия. Но другие города – Пидруид, Пилиплок, Дулорн, Ни-Мойя – были для нее лишь названиями на карте, а мысль об океане вообще находилась за пределами воображения, и она никак не могла душой поверить в материк за океаном с десятками громадных городов, таких же, как самый большой город Цимроеля; ей не верилось, что где-то есть место под землей, именуемое Лабиринтом, и Гора тридцатимильной высоты. Размышления над подобными вещами ничего, кроме головной боли, не вызывали. Внушающая благоговейный страх непостижимость Маджипура была слишком большой конфетой, чтобы проглотить ее сразу, особенно тому, кто только один раз выезжал за пределы Велатиса.