Хроники Маджипура

Скорее всего, нет, решает Хиссун. Его волнение спадает, холодный рациональный рассудок снова поддается управлению. Если ему удастся хотя бы краешком глаза увидеть лорда Валентина во время визита, это уже можно считать редкостной удачей, ну а если лорд Валентин вспомнит, кто он такой, это нужно будет считать настоящим чудом. Наверняка корональ в Лабиринте не увидится ни с кем, кроме верховных министров понтифекса. Говорят, что он отправился в великое паломничество и направляется в Алаизор, а оттуда на Остров, чтобы навестить свою мать, и остановка в Лабиринте обязательна на таком маршруте. Но Хиссун знает, что коронали не слишком-то любят гостить в Лабиринте; такие посещения неприятно напоминают им о том жилье, которое дожидается, когда придет их время пересесть на старший трон. И он знает также, что понтифекс Тиеверас – это существо-призрак, скорее мертвый, чем живой, запертый в своем коконе систем жизнеобеспечения, погруженный в неведомые никому грезы, неспособный к разумной человеческой речи, более символ, нежели человек; ему следовало сойти в могилу уже несколько лет тому назад, но в нем поддерживают жизнь для того, чтобы продлить время пребывания лорда Валентина в качестве короналя. Это прекрасно для лорда Валентина и, несомненно, для Маджипура, думает Хиссун, хотя вовсе не так хорошо для старика Тиевераса. Но такие вопросы не его ума дело. Он возвращается в Регистр памяти душ, продолжая праздно размышлять о предстоящем визите короналя, и совершенно бездумно заказывает новую капсулу. Когда она приходит, он видит, что запись сделана кем-то из обитателей Ни-мойи и начинается так неинтересно, что Хиссун готов уже отправить ее обратно. Но он желает получить представление о крупнейшем городе другого континента. Ради знакомства с Ни-мойей он позволяет себе погрузиться в жизнь ничем не примечательной содержательницы лавки – и очень скоро перестает испытывать хоть малейшее сожаление по этому поводу.

Глава 1

Мать Иньянны всю жизнь была хозяйкой магазина в Велатисе, как и мать матери Иньянны, и было похоже, что такая же судьба ждет и Иньянну. Ни ее мать, ни мать ее матери не казались особенно обиженными на такую жизнь, но Иньянна, став в девятнадцать лет единоличной хозяйкой магазина, воспринимала его как тяжкое бремя, как горб, невыносимо давящий на спину. Она часто мечтала о том, чтобы продать его и отправиться на поиски счастья в какой-нибудь другой город, подальше отсюда. Например, в Пилиплок, или Пидруид, или даже далеко на север, в великую столицу Ни-мойю, красоту которой, как говорили, даже представить себе невозможно, если не видел ее воочию.