Хроники Маджипура

Огонь понемногу угасал. Воздух становился прохладнее. Они придвинулись поближе друг к другу, Валентин, Вориакс и Тананда, тела соприкоснулись, и это показалось сначала невинным, а затем стало уже не столь невинным. Когда они сдвинулись еще теснее, Валентин на мгновение поймал взгляд брата, и Вориакс подмигнул ему, как будто хотел сказать: мы с тобой мужчины, брат, и этой ночью получим удовольствие вместе. Валентину уже случалось вместе с Элидатом или Стазилейном иметь дело с одной и той же женщиной, и все трое весело кувыркались в кровати, предназначенной для двоих, но никогда еще он не делал такого вместе с Вориаксом. Вориакс всегда настолько старательно хранил достоинство, ощущал свое превосходство, свое высокое положение, так что предстоящая игра обрела для Валентина особую прелесть. А гизельдорнская ведьма отбросила свои кожаные одежды и обнажила при тусклом свете костра стройное и податливое тело. Валентин опасался, что вид ее плоти окажется отталкивающим, ведь она была намного старше, чем он, даже на несколько лет старше Вориакса, но теперь он понял, что его опасения были порождением неопытности, так как она все равно казалась ему красивой. Он потянулся к женщине, его рука на ее боку встретилась с рукой Вориакса; он игриво хлопнул по ней ладонью, как будто хотел прихлопнуть жужжащую муху. Оба брата рассмеялись, и в их басовитый хохот врезался серебристый звонкий смех Тананды, и все трое покатились по влажной траве.

Валентин никогда еще не проводил столь безумной ночи. Неизвестно, какой наркотик содержался в соке пинглы, но он помог ему освободиться от почти всех вошедших в плоть и кровь запретов и подхлестнул его энергию. С Вориаксом, судя по всему, произошло то же самое. Потом Валентин представлял эту ночь как цепочку отрывочных образов, вернее, мешанину событий, никак не связанных с другими. То он лежал на спине, вытянувшись во весь рост, и голова Тананды лежала у него на коленях и он гладил ее блестящий от пота лоб, а Вориакс в это время подпрыгивал на ней, а Валентин со странным удовольствием прислушивался к их хриплому страстному дыханию, то уже он обнимал ведьму, а Вориакс был где-то поблизости, совсем рядом, но он не мог понять где, а затем Тананда лежала, стиснутая между двумя мужскими телами в некоем неестественном соитии, а потом все трое отправились к реке, и купались, и плескались, и смеялись, и бежали голые и дрожащие от холода к умирающему огню, и снова занимались любовью. Валентин и Тананда, Вориакс и Тананда, Валентин и Тананда и Вориакс, и плоть снова и снова требовала другой плоти до тех пор, пока первые сероватые отблески утренней зари не нарушили темноту.

Когда в небе появилось солнце, никто из троих не спал. В памяти Валентина сохранилась лишь часть прошедшей ночи, и он время от времени задумывался, не спал ли он урывками, сам того не замечая, но сейчас его сознание было сверхъестественно ясным, а глаза широко раскрытыми, как будто стояло не раннее утро, а полдень после ночи безмятежного сна. Вориакс тоже выглядел абсолютно свежим, как и усмехающаяся голая ведьма, расслабленно раскинувшаяся между ними.

– А теперь, – объявила она, – займемся судьбой!

Вориакс беспокойно кашлянул, намереваясь что-то сказать, но Валентин поспешно перебил его:

– Да! Да! Предскажи нам судьбу!

– Соберите семечки пинглы, – приказала женщина.

Они были разбросаны вокруг, глянцевые черные орешки с красными пятнышками. Валентин подобрал не меньше дюжины, и даже Вориакс разыскал несколько штук. Свои находки они вручили Тананде, которая тоже собрала полную горсть орешков. И она принялась, сидя на корточках, встряхивать их в горстях и кидать на землю, как будто играла в кости. Пять раз она бросала свои кости-семена, собирала их и бросала снова; затем она сложила ладони чашей, и одно за другим высыпала семена так, что они образовали кольцо, оставшиеся кинула внутрь кольца, а потом принялась пристально вглядываться в образованный ими узор, опустилась на колени и пригнулась почти вплотную к земле, на которой были разбросаны семена. Это продолжалось довольно долго, а потом она подняла голову. Вызывающая дьявольская усмешка исчезла с ее лица; женщина выглядела странно изменившейся, постаревшей на несколько лет, а на ее лице было торжественное выражение.

– Вы люди чрезвычайно высокого рода, – сказала она. – Впрочем, это можно понять, глядя на то, как вы держитесь. Семена сообщают мне гораздо больше. Я вижу впереди большие опасности для вас обоих.

Вориакс уставился в сторону, нахмурился и сплюнул.

– Да, ты мне не доверяешь, – спокойно сказала ведьма. – Но опасности грозят вам обоим. Ты, – она указала на Вориакса, – должен особо остерегаться лесов, а ты, – она посмотрела в лицо Валентину, – воды, океанов. – Она нахмурилась. – И, похоже, еще много чего, поскольку твоя судьба загадочная, и я не в состоянии ясно разглядеть ее. Твоя линия сломана – нет, не смертью, а чем-то непонятным, каким-то изменением, огромным преобразованием… – Она помотала головой. – Я не могу все это понять до конца. Тут от меня больше не будет толку.