Хроники Маджипура

Они позавтракали ставшей уже привычной для Деккерета грубой пищей, а потом, когда зной усилился до обычного днем яростного состояния, устроились на соломенных циновках, чтобы поспать. Деккерет отдыхал так уже третий день, и его организм начал привыкать к перемене ритма. Он закрыл глаза, поручил свою душу возлюбленной Хозяйке Острова, благословенной матери лорда Престимиона, и почти сразу же провалился в тяжелую дремоту.

На сей раз его посетили сновидения.

Он не видел снов уже очень давно – он даже забыл, когда это было в последний раз. Для Деккерета, как и для всех остальных обитателей Маджипура, сновидения являлись одной из важнейших составляющих существования; по ночам они внушали спящим покой и уверенность, в них к разумным существам многочисленных рас приходили советы, разъяснения по поводу происходящего, порицания за дурные поступки и многое другое. Каждый был с детства обучен открывать свое сознание навстречу ночным посланиям, видеть и воспринимать сновидения, запоминать их во всех подробностях, чтобы утром иметь возможность обдумать увиденное. И в этих ночных посланиях всегда присутствовал образ доброжелательной Хозяйки Острова Сна, склонявшейся над спящими, помогавшей им вглядеться в собственные души. При помощи своих посланий Повелительница пребывала в почти постоянном прямом контакте с каждой из душ многих миллиардов разумных существ, населявших необъятный Маджипур.

В этом сне Деккерет видел себя идущим по гребню горного хребта, того самого – он точно знал это, – который они совсем недавно пересекли. Он был один; над головой висело неправдоподобно большое солнце, занимавшее чуть ли не половину небосвода, но жара при этом не казалась ужасающей. Обрыв, уходивший у него из-под ног, был настолько крут, что он мог смотреть вертикально вниз, казалось, на сотни миль, а там находился ревущий дымящийся котел, беснующийся вулканический кратер, в котором чавкала и пузырилась алая магма. Это кипение подземных сил не пугало его, напротив, оно обладало какой-то назойливой привлекательностью, порождало в нем непривычную томительность; он испытывал странное влекущее желание погрузиться туда, нырнуть в клокочущие глубины, плавать в расплавленном сердце вулкана. Он начал бегом спускаться туда, перескакивая через камни и даже порой отрываясь от земли и проплывая над нею вниз, вдоль огромного склона, и, когда он приблизился к кратеру, ему показалось, что он различает в пульсирующей лаве человеческие лица. Лорд Престимион и понтифекс, Барджазид и Голатор Ласгия… А по краям смутно различались еще какие-то странные ускользающие образы – были ли то метаморфы? В жерле вулкана булькало варево из людских фигур. Деккерет бежал к ним, охваченный любовью. Он безмолвно кричал: «Возьмите меня к себе, вот он я, я иду к вам!» И когда он осознал, что большой белый диск, появившийся позади всех остальных, был ликом возлюбленной Хозяйки Острова, в его душу вторглось глубокое и мощное счастье, так как он понял, что это было послание. Ведь прошло уже много месяцев с тех пор, как добрая Повелительница прикасалась к его спящему сознанию.

Одновременно спящий и бодрствующий, Деккерет всмотрелся в сновидение, ожидая его кульминации, встречи призрачного Деккерета с призрачной Повелительницей, за которым должен был последовать некий момент истины, открытие еще неведомого ему знания, ведущего к радости. Но в этот миг в его сон вторглось что-то неведомое, как будто опустилась завеса. Цвета исчезли; лица потускнели и расплылись; он все так же бежал вниз по крутому склону горы, но стал часто спотыкаться, у него подкашивались ноги, он то и дело натыкался на неровности и падал, обдирая локти и колени о горячие камни пустыни, сбивался с дороги, шел куда-то вбок, а не вниз, неспособный управлять собственным движением. Только что он пребывал на грани просветления, но каким-то образом оно удалилось от него за пределы досягаемости, и он чувствовал теперь лишь тревогу, приближение беды, даже шок. Экстаз, который, как ему только что казалось, обещало сновидение, бесследно исчез.

Яркие цвета сменились всепоглощающей серостью, движение прекратилось, а сам он стоял, застыв, на крутом склоне и, не отрывая глаз, глядел вниз на умерший кратер; от этого зрелища его бросило в дрожь, он опустился наземь, сжавшись в комок, а потом вытянулся ничком и лежал так, содрогаясь от рыданий, пока не проснулся.