Хроники Мартина Хьюитта

– Мы сделаем хуже, – сказал Роберт, бледный и обезумевший от ярости, – мы тебя повесим, повесим на двери! Ты лжец и вор, ты хуже обычного убийцы. Я бы повесил тебя у входной двери!

На какое-то время Снизи затих, напуганный произошедшим. Затем, он начал изливать удвоенную злобу на свою несчастную жену. Это он делал всегда в отсутствие ее сыновей, прекрасно понимая, что она никогда не будет им жаловаться. Со своей стороны, обнаружив, что отчим присмирел после физического воздействия на него, братья решили закрепить успех, продолжая угрожать Снизи, упиваясь его страхом.

– Берегите свои руки, сэр, – говорили они, – держа их при себе, или, клянемся памятью нашего отца, мы отрежем их садовым резаком!

За все это мистер Снизи исподтишка мстил их матери, превратив дом Фостеров в дом страданий.

Вскоре братья покинули родное поместье и отправились в Лондон в поисках работы. Генри начал изучение медицины. А Роберт притворился, что готовится стать адвокатом. На самом деле, их отъезд стал следствием искренней просьбы сестры, которая видела, что присутствие братьев только нагнетает обстановку дома и усугубляет тайные страдания ее матери. Но, вопреки ожиданиям, дела в Ранворте пошли еще хуже.

Мало что было известно за пределами дома, но ходили слухи, что поведение мистера Снизи теперь стало просто невыносимым. Слуги долго не задерживались, и уходили быс­трее, чем им могли найти замену, объясняя все тем, что хозяин ведет се­бя как умалишенный маньяк. Быв­ший банкир действительно вел себя агрессивно не только дома, но и на людях. Один раз он напал в деревне на безобидного торговца, избив его своей тростью, только за то, что тот нечаянно задел его. Это нападение ослож­ни­лось и тем обстоятельством, что потерпевший требовал уплатить пятьдесят фунтов стерлингов в счет морального ущерба. А потом Генри и Роберт Фостеры получили срочную телеграмму от сестры с просьбой немедленно явиться домой.

Не задумываясь, они поспешили вернуться. Слуги рассказали обо всем, что творилось во время их отсутствия. Когда братья прибыли, мистера Снизи дома не было. Они заперлись с матерью и сестрой на четверть часа в комнате, затем покинули дом и отправились в конюшню. Кучер (а это был новый слуга, прибывший только накануне), подслушал их разговор, пока они стояли у двери.

– Нужно поторопиться, – сказал мистер Генри, – нас двое, так что это должно быть легко.

– Как врач, ты лучше знаешь, как это делать, – ответил Роберт.

После этого мистер Генри подошел к кучеру и спросил, в каком направлении ушел мистер Снизи. Кучер ответил, что тот отправился в направлении рощи Рэзерби-Вуд по извилистой тропинке. Но пока он говорил, краем глаза увидел, что один из братьев снял повод от лошадиной уздечки с крючка у двери конюшни и сунул его в карман пальто.

Было и еще кое-что, о чем я должен упомянуть, и информацию об этом я собрал по крупицам позднее.

Случилось все в тот день, когда братья Фостеры вернулись домой, примерно через два часа после их возвращения. Мы отдыхали в это время с мистером Хьюиттом в поместье моего дядюшки. Именно ему и принесли новость о том, что мистер Снизи покончил жизнь самоубийством. Фактически, его нашли повешенным на дереве в роще Рэзерби-Вуд, прямо у пешеходной дорожки.

Мы с Хьюиттом, конечно, в то время еще не слышали о Снизи, и полковник рассказал нам то немногое, что знал сам. Он заметил, что сам он никогда не говорил с этим человеком.

– Действительно, никто из местных не стал бы иметь с ним ничего общего, – пояснил дядя, – мистер Снизи определенно был пройдохой и обокрал вкладчиков своего банка. Да и со своей несчастной женой он обходился очень жестоко. Бывший банкир ненавидел всех из-за того, что полностью разорился и не имел ни малейшего шанса восстановить свое положение в обществе. И многие действия мистера Снизи скорее походили на поведение сумасшедшего, так что я не сильно удивлен его самоубийством. В самом деле, то, что он избавил нас от себя – это благодеяние для мира.

Полковник послал человека для выяснения всех деталей про­изошедшего. Вскоре тот вернулся с новостью о том, что мистер Снизи не покончил с собой, а был убит. И сразу же следом за этим человеком пришел детектив Хардвик, сосед моего дяди. Он и сообщил подробности случившегося: тело нашли висящим на дереве с отрезанной правой рукой.

– Это убийство, Бретт, – сказал он мне, – без сомнения, ужаснейший случай по своей жестокости. Руку отрезали и забрали с собой, но было ли злодеяние совершено до или после повешения, я, конечно, не могу сказать. Пропавшая рука явно свидетельствует об убийстве, а не самоубийстве. Я пришел посоветоваться с вами по поводу выдачи ордера на арест, поскольку я думаю, нет никаких сомнений в личности убийц.

– Отличная работа, я рад, что все так быстро разрешилось, – сказал полковник, – иначе нам пришлось бы задействовать мистера Мартина Хьюитта, что было бы в корне несправедливо, поскольку он у меня на отдыхе. Кого вы собираетесь арестовать?