Хроники Нарнии Том 2

Вдвоем у них дело пошло быстрее, и вскоре весь маленький отряд окончательно проснулся. Люси пришлось повторить свой рассказ в четвертый раз. Холодное и неодобрительное молчание, которое было ей наградой, могло кого угодно лишить последнего присутствия духа.

Питер долго вглядывался в ту сторону, куда показывала Люси, пока у него не заслезились глаза. Отказавшись от попытки что-либо увидеть, он сказал:

— Ничего не вижу. А ты, Сьюзен?

— Разумеется, тоже не вижу, — огрызнулась Сьюзен, — потому что там и видеть нечего. Ей все приснилось. Ложись и спи, Люси!

— Но я прошу вас, — голос Люси дрожал, — я надеюсь, что вы все-таки пойдете со мной... Потому что... потому что я все равно пойду за ним, даже если никто больше не пойдет.

— Не болтай вздор, Люси, — рассердилась Сьюзен. — Разумеется, никуда ты одна не пойдешь. Мы тебя не пустим. Не пускай ее, Питер. Она просто-напросто раскапризничалась или озорничает.

— Если ей нужно идти, я тоже пойду с ней, — решил Эдмунд. — Потому что раньше она была права.

— Я помню, — сказал Питер. — Может быть, она была права и сегодня утром. Ведь ясно же, что мы потерпели неудачу, когда пошли не вверх, а вниз по ущелью. Целый день из-за этого у нас пропал впустую. Вот только почему понадобилось поднять нас на ноги сейчас, в самую глухую ночь? И почему больше никто из нас не видит Аслана? Ведь раньше он никогда не был невидимкой. Что скажете вы, Д.М.Д.?

— О, я ничего не скажу, — отвечал Трумпкин. — Конечно, если вы пойдете сейчас, то и я пойду с вами. А если отряд разделится, то я буду с Верховным Королем, ибо таков мой долг перед ним и королем Каспианом. Но если вас интересует мое личное мнение, то я всего-навсего простой гном и не представляю, как можно ночью отыскать дорогу там, где не удавалось сделать этого среди бела дня. Я не жду ничего хорошего от волшебного льва, будь он говорящий или бессловесный, или даже дружественный лев, или даже чудовищно большой лев. Какая нам может быть от него польза, если его нельзя даже увидеть? Как мне представляется, это такая же чепуха, как сапоги всмятку...

— Он бьет лапой по земле — чтобы мы поторопились, — оборвала его Люси. — Нам надо идти. Медлить больше нельзя. Надо идти — хотя бы мне одной.

— Ты не имеешь никакого права таким образом заставлять нас делать то, что взбрело тебе в голову! — резко возразила Сьюзен. — Нас четверо, а ты одна. К тому же среди нас ты самая маленькая, значит, ты должна нас слушаться!

— Да идем же наконец! — заворчал Эдмунд. — Хотим мы того или нет, а идти нам все равно придется. Потому что, если мы не сделаем то, что она говорит, она же не даст нам покоя до самого утра!

Вы, наверно, помните, что он с самого начала решил поддержать Люси. Но Эдмунду было досадно, что приходится вставать среди ночи, не выспавшись, поэтому настроение его испортилось, и он решил отыграться, показав всем, как недоволен он этим ночным переполохом.

— Ну что же, собирайтесь, — приказал Питер. — Придется идти.

И он начал устало облачаться в воинское снаряжение: надел на голову шлем, приладил ремень от щита к руке. В любых иных обстоятельствах он постарался бы говорить с Люси поласковее — ведь она была его любимицей, и он понимал, какой несчастной она сейчас себя чувствует. Понимал он и то, что как бы ни обстояло дело, она верит в то, что говорит, следовательно, ни в чем не виновата. Но на этот раз он не мог подавить раздражения, вызванного ее настойчивостью. Поэтому был с ней так же зол и угрюм, как и остальные.

Но хуже всех повела себя Сьюзен.

— Сколько можно потакать ее капризам? — возмутилась она.

— Почему бы мне не проделать то же, что и Люси? Я ведь тоже могу пригрозить всем, что останусь на месте, даже если вы пойдете. Что вы скажете, если я это сделаю?

— Я напомню вам, ваше величество, что вы должны повиноваться Верховному Королю! — сказал Трумпкин. — Поэтому, пожалуйста, извольте идти с нами! Раз уж нам не суждено выспаться, я считаю, что лучше немного пройтись, чем оставаться на месте и без толку спорить о всякой чепухе!

Этот довод оказался решающим, и наконец все собрались и отправились в путь. Люси шла впереди, закусив губу, и изо всех сил старалась сдержаться и не высказать Сьюзен всего, что ей хотелось. Но вскоре она забыла и о Сьюзен, и о своей обиде — все внимание пришлось сосредоточить на том, как бы не упустить из виду Аслана. Как только Лев увидел, что они готовы следовать за ним, он повернулся и неторопливо пошел впереди, на расстоянии примерно тридцати ярдов. Остальным ничего не оставалось, как идти туда, куда вела их Люси, потому что Аслан для них был не только невидим, но и неслышим. Его большие кошачьи лапы бесшумно ступали по траве.

Лев провел их справа от танцующих Деревьев. Но танцевали они теперь или нет, никто не заметил: Люси не спускала глаз с Аслана, а остальные — с нее. К тому же теперь они шли по самому краю обрыва.

"Булыжники и барабаны! — думал Трумпкин. — Надеюсь, она не настолько безумна, чтобы лазить при лунном свете по обрыву и переломать шеи себе и нам!"