Хроники Нарнии Том 2

Вряд ли эти примеры казались Юстасу сколько-нибудь обнадеживающими, но главное ведь было не в них, а в добром участии, и за это Юстас был благодарен Рипишиппи.

Но все эти горести и радости отступали перед вопросом, который все время висел и над ним, и над всеми остальными: что же делать с драконом, когда все будет готово к продолжению плавания? При Юстасе старались об этом не говорить. Но так как говорили об этом чуть ли не постоянно, то время от времени он случайно подслушивал, сам того не желая, вот такие речи:

— А может быть, пристроить его на палубе с одного борта? А с другого борта загрузить трюм для равновесия камнями?

— Куда же мы тогда сложим провиант?

Или:

— Послушайте, а может, он поплывет за нами? Мы его привяжем канатом и, когда он устанет, будем тащить, как на буксире?

Или:

— Проще всего будет, если он полетит за нами. Вот только неизвестно, сколько времени он может лететь без остановки.

Все эти разговоры заканчивались одним и тем же вопросом, который оставался без ответа:

— Чем же мы его будем кормить?

И бедняга Юстас осознавал с каждым днем все яснее и яснее, что с первых же минут, как он ступил на борт корабля, он был для всех лишь помехой и ничего, кроме неприятностей, своим спутникам не доставлял, а теперь мешает им еще больше, чем прежде. И эти мысли бередили его душу куда больнее, чем браслет — лапу. А лапа болела... Зная, что станет еще хуже, он снова и снова пытался содрать браслет своими чудовищными зубами — и драл, и драл до беспамятства, особенно если ночь выдавалась жаркая...

Шла к исходу шестая ночь их пребывания на острове, когда Эдмунд проснулся раньше других от того, что кто-то окликнул его. На небе только-только забрезжил серый рассвет, и Эдмунд различал лишь стволы деревьев, росших между их лагерем и заливом — больше ничего не было видно. Пока он вглядывался, соображая, что же такое могло его разбудить, послышался странный шорох. Приподнявшись на локтях и вглядевшись во мрак, он уловил какое-то движение. И вдруг увидел, как вдоль лесной опушки, чуть ли не у самой воды, к лагерю осторожно крадется какая-то темная фигурка.

"Неужели на этом острове все-таки есть туземцы?" — подумал он.

Потом ему пришло в голову, что это может быть Каспиан — по росту вроде бы похоже; но тут же вспомнил, что вечером Каспиан лег спать рядом с ним и, чуть скосив взгляд в сторону, увидел, что тот лежит на своем месте. Тогда Эдмунд, удостоверившись, что меч при нем, осторожно поднялся и отправился на разведку.

Он тихонько прокрался по лесу до опушки. Темная фигурка все еще была там. Вблизи Эдмунд видел, что существо это ростом ниже Каспиана, но, пожалуй, повыше Люси. Оно явно заметило Эдмунда, но и не думало убегать. Эдмунд обнажил меч и совсем уже собрался громко окликнуть незнакомца, как вдруг тот сам заговорил с ним.

— Это ты, Эдмунд? — спросил он тихим голосом.

— Я. А ты кто?

— Ты меня не узнал? — спросил знакомый голос. — Я — Юстас!

— Черт побери! — вскрикнул Эдмунд. — Ну да — это ты! Дружище!..

— Потише! — прошептал Юстас и пошатнулся, как будто вот- вот готов был упасть.

— Что с тобой? — встревожился Эдмунд, подхватывая его. — Держись за меня. Ты что, болен?

Юстас молчал так долго, что Эдмунд решил, что у него обморок. Наконец Юстас заговорил:

— Это такой ужас... ты ведь еще ничего не знаешь... Но теперь, похоже, все прошло. Где бы нам с тобой поговорить? Я не хотел бы, чтобы меня видели другие... даже теперь мне при них не по себе...

— Разумеется, мы поговорим, — сказал Эдмунд, — где угодно и сколько тебе угодно. Видишь вон те камни, на них будет удобно сидеть. Ты даже не представляешь, как я рад снова видеть тебя... эээ ... ну, сам понимаешь... эээ ... снова тобою. Наверно, тебе пришлось в эти дни очень несладко.

Они прошли к камням, уселись поудобнее лицом к заливу. Небо тем временем стало светлее, звезды померкли, кроме одной, самой яркой, стоящей очень низко, почти у самого горизонта.

— Ты, конечно, хочешь знать, как я стал драконом, —- начал Юстас, — но я должен сначала рассказать о другом, как я перестал быть им. Кстати, я не знал, что та тварь, в которую я превратился, называется драконом до тех пор, пока не прилетел сюда и не повстречал вас на следующее утро. Я услышал, как вы меня называете этим словом, и только тогда понял, что я дракон... Так вот, мне очень надо рассказать тебе, как я перестал быть драконом.

— Тогда начинай, я слушаю, — сказал Эдмунд.

— Это случилось прошлой ночью. Я себя плохо чувствовал. Хуже, чем обычно. И этот проклятый браслет резал меня так, что...

— Теперь-то он тебя не мучает?

— Вот он, — показал Юстас.

И он рассмеялся новым смехом, совсем непохожим на тот издевательский смех, какой Эдмунд слыхал от него прежде, и легко снял браслет со своей руки.

— Пусть его забирает тот, кто хочет, меня это больше уже не интересует... Но на чем я остановился? Да... так вот, я лежал, не спал и все думал, отчего же со мной приключился весь этот ужас. И вдруг... но ты, наверно; подумаешь, что мне это приснилось. Я и сам не уверен, во сне это было или наяву.