Хроники Навь-Города

Ничего, ничего, помаленьку. На худой конец, здесь должна быть защита от бортмеханика, возомнившего себя и пилотом, и штурманом.

Экран перед ним был панорамный и, насколько он мог судить, охватывал всё пространство вокруг. Проекция шара на блюдечко. Ну, на блюдо в четыре обхвата в поперечнике. Не очень привычно, зато видно всё и сразу. Вон днепроиды вернулись. Сейчас опять начнут кусаться. Ну-ка, поднимем каравеллу локтей так на десять. Или на пятнадцать. Мало-помалу.

Он взялся за рычаг. Эх, ну как рухнем мы прямо на камни.

Нет, не рухнули. Инстинкт ли, опыт (хоть и бортинженер, а налетал пилотом достаточно, всё больше на тренажёрах, правда, и давно, очень давно), а скорее вложенные тарком знания позволили совершить задуманный манёвр просто и ясно. Каравелла поднялась плавно и как раз на требуемую высоту. Теперь не допрыгнут.

Ладно, не допрыгнут. А дальше что? Что дальше-то? Он попробовал описать круг. Круг не круг, скорее клякса, но замкнуть кривую удалось.

Склянка прошла незаметно. Пота вышло изрядно, но простейшие манёвры он освоил.

Как же, помогут они в межпланетном плавании. Там ведь расчёты, баллистики, космогация, а не езда на велосипеде.

Ехали медведи.

А за ними кот.

Насчёт кота — это он вовремя. Потому что к ним приближался даже не кот, а «тигр».

13

«Тиграми» в космогаторском училище называли боевые аппараты вероятного противника, так уж повелось, традиция, воспоминания о Железной Войне. После разгрома атлантидов военные кафедры продолжали готовить защитников родины против агрессора крайне условного, и условными же были враждебные боевые аппараты, но отстреливались от «тигров» молодые космогаторы всегда в охотку: куда как веселее играть в чапаевцев, чем корпеть над «Справочником химических двигателей».

Сегодняшний «тигр» отдалённо напоминал своего предка — угловатый, массивный, зловещий. И подобие ствола: какое бы тысячелетие на дворе ни стояло, оружейники всегда оставались верны своему подсознанию. Правда, «тигр» бы не на гусеничном ходу. Сразу и не поймёшь на каком. Плывёт на высоте трёх локтей над поверхностью, а под днищем клубится фиолетовый туман. Лёгкий туман. Едва заметный, если не приглядишься, то и не увидишь. Бронеход в любую эпоху бронеход.

Поблизости от рычага управления располагались другой рычаг, да ещё пяток рычажков поменьше, но, похоже, тарк пожадничал и знаний по управлению оружием Фомину не даровал. Или интуиция дала сбой, прославленная интуиция бортмеханика, рыцаря и посла.

— Кто-то странный к нам идёт, — привлёк он внимание паладина к приближавшемуся аппарату.

Паладин смотрел на «тигра» зачарованно, не сводя глаз, не дыша. Совсем не понять — боится он, рад ли или ждёт неизбежного.

— Они, — наконец выдохнул он.

— Кто, душа моя?

— Те, к кому мы летели. Властители Луны.

Эге…

— Что ж, мы незваными явились и сейчас наступит момент экстрадиции?

Не обращая на Фомина внимания, паладин прокричал в трубку-отводок:

— Лунные Братья! На горизонте Лунные Братья. — Хотя какое уж «на горизонте», до них едва ли пятьсот кабельтовых.

— Приведи ко мне человека, пора, — ответил голос тар-ка. Пройдя по переговорной трубе, он стал ещё более вязким, нечеловеческим. Ещё бы.

— Пора?

— Повелитель зовёт тебя. — Голос паладина стал безжизненным, как голос господина.

Тарк даже привстал с лежанки при виде Фомина.

— Тебе, человек, выпала честь представлять Навь-Город на встрече Братьев.

— Представлять?

— Ничего особенного. Скажешь, приветствую вас от имени Земли, передашь цисту, и довольно. Ты посол, значит, не растеряешься, привычный.

Внезапно звук, резкий, трубный, пронзительный, прозвучал — отовсюду. Вот тебе и вечный покой безвоздушных пространств.

Паладин торопливо передал Фомину цисту, тяжёлую даже здесь, на Луне. Тяжёлое Железо? Или даже иридий? Циста была в роскошном кожаном футляре на вызолоченном ремне, который полагалось нацепить на себя. То ли шикарная перевязь, то ли знак раба.

— Поспеши!

Он поспешил, благо навык есть, а руки паладина просто порхали, облачая Фомина в вакуумлаты. Так сержант обряжает новобранца на учениях, где зачёт — по последнему.

— Не смотрите им в глаза, они этого не любят, — шепнул паладин перед тем, как Фомин надел шлем.

А куда смотреть, чтобы полюбили, не сказал. Может, просто не знает?

Давление воздуха помогло выбраться наружу. Давление и любезное похлопывание паладина по спине, иди, мол.

Он идёт, идёт. Сначала спускается по гайдропу, потом прыгает на твердь, благо притяжение позволяет сделать это непринуждённо. Оглянулся. Накинутся днепроиды, и вся непринуждённость им под хвост пойдёт. Хорош представитель, отбивающийся от бродячих собак!

Но днепроиды, завидя «тигра», кинулись прочь со всех ног. А ног у них много, не собаки. Инстинкт, опыт гонят их? Или просто какая-нибудь специальная шумелка, неслышимая человеческому уху, но нестерпимая для днепроида?